«Изделия» последовательно подрывались в течение полутора суток, по четко рассчитанному графику. Мы фиксировали сейсмоудары, но слабые. Зато, думаю, рантам с орбиты открылось удивительное зрелище: самоубийство целой планеты.
А мы сидели в Бункере-1, под землей, ожидали восстановления связи с Объектом-О и притворялись, будто анализируем записываемые данные о состоянии дел на поверхности.
Хотя нет, вру: не притворялись. Не тот народ подобрался. Никто не пил, не предавался разврату – впрочем, развратничать в чисто мужском коллективе было бы затруднительно, – и даже не впадал в грех уныния. Настоящие советские люди подобрались: тоску глушили работой.
Я тоже старался; получалось так себе. И работы для ксенолингвиста сейчас было маловато, и вообще – я же гнилая интеллигенция, мне положено впадать в мерехлюндию.
По-моему, здешние вояки не очень-то и поняли, насколько окончательную точку мы поставили в истории человечества. Запятую? Ну, пусть запятую. Подобные запятые от точек семантически не особо отличишь.
Я свое черное дело делал ради Вари и детей. А остальные… наверное, тоже. В каком-то смысле. Все знали, что у командования припрятаны еще козыри – возможно, баллистическая ракета для удара по Вратам? Ну-ну, только я в отличие от вояк не слишком задумывался о драке после драки. Наш бункер все равно скоро сожгут с орбиты.
Ранты наверняка сейчас в бешенстве – как же, упустили такой приз. Вот эта мысль служила источником неподдельной радости всех на командном пункте.
А затем, когда ионизирующие эффекты ослабли и мы снова начали слушать эфир, выяснилось вот что.
Во-первых, Объекта-0 больше не существовало: лодка Генерального затонула, успев выбросить сигнальный буй. Наш бункер стал главным командным центром на планете.
Во-вторых, ранты вели передачу. Прямым текстом. На наших частотах…
– «Чужой-есть-я-суть-рант-утверждение».
– «Тепло приветствуем», – перевел я. – Приветствуют. Тепло.
– Кого? – спросил Балабанов.
– Нас, – хрипло сказал я, – нас они приветствуют. Тепло.
– Насколько тепло?
– Называют братьями.
Кто-то из молодых офицеров, что собрались сейчас в пультовой, присвистнул.
– Дальше, – потребовал маршал.
Я сморгнул паузу и продолжил перевод:
«Братья земляне! Спасибо, спасибо, спасибо!
Теперь мы видим, что столкновения первого периода были не войной, но ошибкой. Теперь мы видим, сколь разумны, самоотверженны и чисты помыслами земляне.
Мы знаем, что ваш биологический вид не способен жить в условиях повышенной радиации. Вы знаете, что наш вид не способен жить без радиации.
Мы собирались истратить свои запасы радиоактивных материалов на преобразование среды планеты Земля в комфортное для нас состояние. Но теперь вы сами выполнили такое преобразование. Теперь первые наши добровольцы, прошедшие Вратами, останутся живы и смогут приступить к колонизации вашего мира немедленно. Вторая волна придет в уже пригодный для жизни мир.
Братья земляне! Спасибо, спасибо, спасибо!
Мы ждали наказания за утраченный в бою корабль. Теперь нас ждет награда за полученную в дар планету.
Спасибо за благородное коллективное самоубийство. Спасибо за то, что добровольно освободили свою планету для высшей расы.
В знак благодарности мы не станем уничтожать ваши подземные убежища и позволим укрывшимся в них особям умереть естественной смертью.
До сих пор наша космическая экспансия не сталкивалась со столь благородной и разумной расой, как вы.
Братья земляне! Спасибо, спасибо, спасибо!
Спасибо и прощайте…»
– Перевод точен? – спросил Балабанов.
– Семантически. Смысл передан верно, а отдельные термины…
– Еще что-нибудь?
– То же самое, товарищ маршал, по кругу.
– И больше ничего?
– Да. Так точно, больше ничего.
Балабанов грузно откинулся в кресле. Пошкрябал карман.
