Мы с Зои устроились на кушетке в желтую и коричневую клетку, а Уолтер принялся заколачивать дверь широкой доской. Джой накрыла нас одеялом «привет, семидесятые», и в следующее мгновение дочка безмятежно посапывала в моих объятиях. Я не думал, что ей удастся заснуть в незнакомом месте, но она явно была сильно вымотана. Я прижался щекой к ее спутанным, давно не чесанным волосам, невольно думая о повседневных радостях, которых лишил нас этот кошмар. Даже такая будничная вещь, как расческа, казалась теперь неимоверной роскошью.
— Красавица она у тебя, — с улыбкой прошептала Джой, глядя на Зои. — Моя дочь Дарла живет в Мидленде. Бывали там? — (Я покачал головой.) — Мы как раз собирались к ней на выходные, — вздохнула Джой. — Собирались еще вчера, но черт меня дернул задержаться, чтобы полить цветы. Теперь из-за проклятых цветов я больше не увижу ни дочь, ни внуков.
— Увидите, — пообещал я.
— Вы так думаете? — спросила она с надеждой в голосе.
Я улыбнулся, поцеловал Зои в висок и откинулся на подушку:
— Спасибо, Джой. Спасибо вам огромное, что пустили переночевать.
— Вас никто не гонит. Живите, сколько хотите. — Женщина посмотрела на мужа, который все еще возился с дверью. — Неизвестно, когда все это закончится… и закончится ли вообще.
Я не почувствовала разницы, когда открыла глаза, — в алтаре было очень темно. Шорохи и стоны за окном прекратились. Брюс тоже не спал и смотрел прямо перед собой. Я выпрямилась и стала растирать затекшую спину. Потом тихо спросила его:
— Удалось поспать?
Брюс покачал головой, потом посмотрел на меня и улыбнулся:
— Подремал минут пять. Но я рад, что тебе удалось. — Он наклонился и впервые за последние сутки поцеловал меня. — Ты была молодцом. Не знал, что ты так хорошо водишь.
Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Брюс прижал меня к себе. Конечно, он не качок, но жилистый, и я всегда таяла от его улыбки. Уже два месяца он не стригся, и темные волосы отросли сверх меры. Челка так и лезла в глаза, когда мы целовались. Надоедливую прядь он всегда убирал рукой, а не тряс башкой, как большинство сверстников.
«Как эпилептики», — презрительно фыркал в таких случаях Брюс. Мне тоже это не нравилось, но я была готова смириться даже с этим глупым жестом, лишь бы видеть его голубые глаза. Меня покорила не его обворожительная улыбка или покладистый характер, а именно глаза. Наверное, в них я влюбилась раньше, чем в самого Брюса.
Эшли и Купер сидели, крепко прижавшись друг к другу. Кардиган, белая тенниска и нежно-голубой шарф явно не спасали сестренку от холода, как и моя футболка с ветровкой. Парни, казалось, не мерзли совсем.
— Что это за шум? — насторожился Брюс, прислушиваясь.
Странный звук шел из кухни. Вскочив, мы бросились туда. На кухне царил полумрак, нарушаемый тусклым светом нескольких свечей. Скитер Макги, рыдая, склонился над женщиной на полу. Он старался не шуметь, и понять, что он плачет, можно было только по его тихим всхлипам.
— Господи! — выдохнула Эшли.
Брюс приложил палец к губам и повернулся к Скитеру:
— Она что?..
Дорис принесла из коридора одеяло и накрыла несчастную.
— Покойся с миром, Джил. Царствие тебе небесное.
Наступила тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием Скитера. Минут через двадцать он поднялся и вытер слезы:
— Наверное, будет лучше… будет лучше похоронить ее.
— Но как же это сделать, когда эти твари бродят вокруг? — испугалась Дорис.
— Просто взять и вышвырнуть тело мы не можем, — возразил ей седой старик, — но оставлять ее здесь тоже нельзя.
Дорис смущенно отвела взгляд и приложила пальцы к губам:
— Прости, Скитер… Но я не пойду.
— Я пойду, — вызвался Брюс. Скитер посмотрел на него мокрыми от слез глазами. — Надо, чтобы кто-нибудь нас прикрыл, ну и отвлекающий маневр не помешает, пока мы со Скитером будем рыть могилу.
Я скрестила руки на груди, отчаянно пытаясь не сказать того, что собиралась, но слова сами сорвались с языка:
— Я тоже пойду. Отвлеку их.
— Лучше прикрывай с тыла, — решил Брюс. — Купер у нас спортсмен, вот пусть и побудет приманкой.
— В смысле? — вытаращил глаза Купер. — Почему я?
На помощь ему ринулась Эшли.
