Юдейр на мгновение дрогнул. Бансабира с пониманием усмехнулась:
– Сильно отличается от сражения, верно?
– Не то слово. – Юдейр сглотнул.
– Это проходит.
– Как давно вы это поняли?
– С тех пор как осознала, что на свете нельзя выжить, не испачкав рук. Очень давно, если честно.
К ужасу Юдейра, в голосе танши не было ни намека на сожаление или раскаяние. Разве что совсем немного печали. Прежде ему казалось, он знает об этой женщине все, но в ней еще полно секретов, и никогда не знаешь – пугаться их или восхищаться ими.
– Говорят, жрецы Ангората, что служат Матери Сумерек, действуют, не обнажая мечей, – попытался поспорить мужчина.
– В таком случае выжить на свете, не испачкав рук, можно, только замарав совесть, – констатировала Бану, вставая.
Командир тайной разведки улыбнулся: разговор закончен. Прав был Гистасп как-то ночью: у танши нет ни сердца, ни нервов.
– Да благословит тебя Мать Сумерек, – проникновенно пожелала танша, приблизившись и положа руки оруженосцу на плечи. – Как только закончишь с донесением вестей Каамалам, жду тебя на подходах к Зеленому танаару.
– Как прикажете. – Юдейр попытался накрыть своими ладонями руки Бану, но женщина убрала их за миг до прикосновения. Мужчина с натугой выдохнул, с пониманием кивнул и скупо попрощался, повторив благословение Клинков Богини.
На улице Юдейра ждал Гистасп – надо было кое-что определить в случившемся. Они сработались.
Говорили мужчины тихо, совсем недалеко от танского шатра, где лишних глаз никогда не бывает. Однако свидетель был.
Спать Бансабира больше не легла. Вскоре, за полчаса до рассвета, Гистасп попросился на разговор.
– В последнее время ты все время встаешь засветло. Возрастная бессонница? – поинтересовалась танша.
– Скорее, плохое предчувствие, – пожаловался подчиненный, проходя внутрь. – Все ворочался, ворочался… И, кажется, неспроста. Один из порученных мне пленников мертв.
– К тому же такой ценный, Гистасп. Не понимаю, как ты мог допустить подобную оплошность.
– Сам в толк не возьму, госпожа.
Гистасп подошел к столу танши, отвернул углы знамени Раггаров, коротко глянул на посеревшую голову Нера с ввалившимися глазами и вновь прикрыл.
– Он был хорошим человеком, – заметил Гистасп двусмысленно. – Правда, не очень сильным.
– Важно не каким он был, а кем. – Танша встала. – Подними Лигдама – когда командование на ногах, оруженосцам спать не положено. К утру соберем совет – к предателям у северян разговор короткий.
Во всеуслышание Бану объявила, сетуя и терзаясь, что подлые Раггары посмели убить ее мужа, отца наследника Пурпурного дома. Танша была убедительна, красноречива, безутешна. Ведь как бы то ни было, Нер воплощал для нее Акаба, Водного Владыку, как полагается всякому мужу. А что до ссор – ну разве без них обходится хоть один брак?
Даже самые ближайшие сподвижники танши были шокированы. Когда подразделение Нера перестало отвечать залпом на залп во время осады, сердца пурпурных наполнились тревогой за товарищей. Многих оплакали, с утратой многих смирились. Когда явился Ул с пятью сотнями, выяснилось, что на их лагерь напали золотые, внезапно, предательски. В погоне отряд рассыпался: кто-то ушел с вожаком, кто-то закрепился за Улом. А теперь вон что выясняется.
Принимая соболезнования, Бану не смела поднять глаз, и только командир второго подразделения, приложивший руку к случившемуся, знал причину: Гистасп мог поклясться – в глазах Бансабиры светился триумф.
Яфур Каамал судорожно сжал письмо и затрясся всем телом. Ему всегда казалось, что Нер вышел неудачным ребенком и все лучшее, что было в их роду, досталось Этеру. Этер все мог, все умел, был верен, наследовал, а Нер…
Но его он тоже любил. И как выяснилось, чертовски сильно.
Бану, какой бы сукой ни была, сделала все возможное. Мать лагерей явно не самая добродетельная из жен, однако она весьма проницательна. Трезво оценив способности и нрав мужа, Бансабира отослала его искать укрытия в родном танааре, понадеявшись на союз Серебряного и Золотого домов. Без Бану у Нера было больше шансов выжить в землях врага, а без Нера с его людьми Бану могла дольше выдерживать осаду.
Этер настроений отца не разделял и оправдывать в собственных глазах невестку, опустившуюся до прелюбодеяния с родным братом, никоим образом не собирался. Они здорово разругались на этой почве в переписке, и Этер решил подождать. Отцу надо успокоиться. Потом Этеру будет проще убедить тана в своей правоте, особенно с глазу на глаз. А пока надо отомстить поганым Раггарам – за преданное доверие, за нарушение обещаний, за смерть единственного кровного брата. Возможно, Неру и не хватило мужества, чтобы приручить маленькую таншу, но он всегда оставался верным семье и очень хотел, чтобы его новорожденного сына взял на руки Яфур.
Он был Каамалом. Большего не требовалось.
