немножко – и переборю эту странную слабость, справлюсь с дурнотой и… смогу сделать это.
– Маяк! Там наверняка есть что-то. – Милас был зол. – Надо скорее добраться до корабля. На Иволоне мы у этого проклятого старха как на ладони, а он наверняка уже в курсе дел. Пока не взлетим отсюда, не успокоюсь.
Мороз! Его первое прикосновение обжигает. Что мне эта шкура? Разве согреет? Даже в переполненном терге мне холодно, мы еще только движемся вверх на подъемнике, а меня уже колотит от озноба… Никого это не заботит, похитители настороже и, держа оружие наготове, словно ждут чего-то…
– Не нападут и не остановят. – Судя по ее тону, Кривона скорее хочет убедить себя. – Побоятся ею рисковать: вдруг заденут или мы ее убьем, оказавшись в ловушке?
Подъемник медленно, но уверенно ползет вверх. Еще и еще… Я, все сильнее промерзая, отчаянно пытаюсь собраться с последними силами и почувствовать тепло окружающих… Еще и еще… Не получается! Сколько раз за последние месяцы я с легкостью проделывала это – улавливала живую тепловую энергию в окружающем пространстве, а сейчас, когда так жизненно важно это сделать, не могу… И холод и слабость одолевают, лишая сил, погружая в темноту. Кажется, я не справлюсь… Но надо! Пытаюсь вновь, до боли закусив губу, чтобы ненадолго вернуть себе ясность сознания. И, зажмурившись, мысленно хватаюсь за все ручейки и язычки тепла, не разбирая, что они такое и есть ли они вообще или только видятся мне.
Жуткий рев старха рядом, визг стархини и кого-то еще оглушает.
– Вырубите ее! – Резкий приказ, и… все. Тупая боль и последняя мысль: не справилась, значит, замерзну!
В сознании все поплыло…
Жар. Невероятное, какое-то раскаляющееся тепло, внезапно пришедшее на смену сковывающему холоду, не давало совсем отключиться, вновь и вновь выдергивая на поверхность сознания, позволяя улавливать обрывки разговора. Но, не успев толком согреться, вновь ощущала ледяную стужу… И снова накатывал жар, спасая едва не в последний миг. Происходило что-то необъяснимое! И слабость… сил, казалось, не было даже на дыхание. Я болталась в этом диком калейдоскопе температур, не имея возможности шевельнуться даже мысленно. Что со мной?! Или это последствия обморожения… и у меня предсмертный бред?
Краткий миг, вспышка… на какие-то доли секунды прихожу в себя.
– Беременна! Вы чуете это? Кровь пробудилась, она меняется, совершенствуя тело. Как допустили это, Кривона?! – Взбешенный голос того, кто приказал надевать термоскафандры.
У меня же нет сил даже на потрясение. Не пытаюсь что-то понять, просто стремлюсь оставаться в сознании. Абсолютно беззащитна: обессилена странной внутренней борьбой, вычерпана до капли страхом. И вокруг враги.
– Я не понимаю, – злая горечь в рыке стархини, – я самолично убедилась в том, что она приняла то средство, что передал Милас! Она не могла понести, вы сами уверяли… и на тот момент была не беременна.
Снова миг осознанности… Уже другие голоса рядом. И страх… мой, но уже не за себя.
– Ее положение – это плюс для гильдии. Верховный Комус стархов будет уступчивее на переговорах. Ведь теперь они рискуют потерять, возможно, двух Проводников. – Этот уверенный, многообещающий тон Миласа.
Было ощущение, что, склонившись надо мной, разговаривают несколько существ.
– Нет, это очень скверно. Одно дело Проводник, в силу не вошедший, и совсем другое, когда он с пробужденной кровью. Кто знает, на что она способна, – возбужденно возразила Кривона. – И перспектива утраты сразу двух Проводников может заставить Верховный Комус пойти на крайности! Лучше избавиться от нее, она опасна. В любой момент может прийти в себя и… кто знает, что сделает.
– Вы почувствуете, если она попытается что-то предпринять? – Встревоженный голос Миласа.
– Почувствуем, но как бы не было поздно… Судя по тому, что о ней говорил Руенз, она способна за секунды вытянуть из нас жизни. – Страх в голосе Кривоны даже в моем нынешнем непонятном состоянии принес мне удовлетворение.
– Значит, наша задача – постоянно держать ее в отключке. – Ни тени сомнения в голосе Миласа. – Плюс постоянный контроль. С этим мы справимся, главное, ошейник не активировался и мы покинули эту треклятую планету. Никогда не думал, что есть места, где и термоскафандр не выдержит. А теперь ее муженьку до нас не добраться, как бы ни хотелось!
Сердце непроизвольно сдавило тоской. Было страшно за себя, душила мука от перспективы навредить и долгожданному ребенку. А что будет с мужем, который разом лишился семьи, я и представить не могла… Состояние абсолютной аморфности не покидало, ни один из с таким трудом усвоенных мною за последние месяцы навыков не воспроизводился. Я превратилась в энергетического инвалида, разом перестав ощущать хоть какое-то присутствие жизни рядом. И сейчас я слышала их, но не воспринимала как что-то живое! Должно же быть наоборот?.. Меня окутывал жар, сменивший ощущение пронизывающего холода, которое я запомнила последним.
– Я присмотрю за ней. – Такой неожиданный и вместе с тем ожидаемый голос. Дитор! Я знала, что без него тут не обошлось. И те стархи, что были в терге… Сейчас я вспомнила их голоса! Спутники Дитора во время той, первой нашей встречи в убежище.
Вот он – предатель! Наверняка в паре с Кривоной все провернули. Эх, если бы не эта слабость!
Очередной всплеск восприятия. И снова кто-то разговаривает рядом…
