Энергия, какое-то стархское устройство на основе сияющей, сообразила я. Меня окутало плотным и невесомым теплом, которое вызывало абсолютное доверие, избавляло от страха, порождало уверенность в том, что нам сейчас помогут. И я закрыла глаза, погружаясь в сон, понимая, что сейчас это не опасно. Ведь Рид был с нами!
Проснулась неожиданно, пробудившись от резкого звука. Раскрыв глаза, на миг зажмурилась, растерявшись в ослепившем свете. Но если обычное зрение подвело, то внутреннее среагировало мгновенно, тут же предоставив мне картину окружающего. Если отбросить фоновые излучения Вселенной, то меня прямо за границей спасительного кокона окружало множество живых существ, я явно была на корабле. И Рид! Я сразу почувствовала его совсем рядом, возле моей восстановительной оболочки. В том, что именно в последней находилась, не сомневалась. Тело ощущалось абсолютно живым и здоровым, боли не было, дышалось легко и привычно. И главное – я всем своим существом, всей своей энергетической чувствительностью ощущала внутри себя нашего ребенка! Язычок его жизненной энергии уверенно вплетался в укрывающие его потоки моей.
Поэтому с невыразимым счастьем и колоссальным облегчением оттого, что все в итоге обошлось, я вновь распахнула рефлекторно зажмуренные глаза и, разведя руками оплетавшую лечебную энергию, собралась сообщить мужу самую важную новость.
– Ри-и… – едва протянула я, как наткнулась на его тяжелый взгляд. Очень тяжелый.
– Витара, – произнес спокойно так, не спеша, по-деловому, чем-то напомнив мне первое время после нашей встречи, – ты понимаешь, что сделала?
Я растерялась. Сделала я многое, помимо прочего уничтожив двух своих врагов, а еще вся эта заваруха с перестрелкой транспортов гильдии и нренов, и Гриф… спросить о нем было страшно, неужели и его жизнь ушла в оплату моей безрассудности? И тут я сообразила, в чем муж упрекает меня – в нарушении его запрета! Я, поспешив и не подумав, открыла первую дверь в наш дом врагам. А ведь Рид не раз и не два говорил мне об осторожности, напоминал про запрет.
Сразу сникнув, напряженно уставилась на мужа. Учитывая последствия моего опрометчивого шага, шлепком по попе я не отделаюсь. Рид поднялся с небольшой тумбы рядом и протянул руку, явно предлагая мне выбраться из нутра лечебного устройства. Отступать было некуда, поэтому я послушно оперлась на руку и, перекинув ноги через край капсулы, встала. Мой старх все так же сурово наблюдал за мной и молчал.
– А Дитор?.. – Я сглотнула, припомнив, что, возможно, и его жизнь на «моем» счету.
– Очухался, – поджав губы, ответил Рид, шагнув ближе ко мне, – еще раньше тебя из капсулы вылез.
И тишина!
– А Гриф?.. – Напряженно ожидая ответа, я опустила взгляд под ноги. Почему-то смотреть в лицо мужу было страшно.
– Думаю, тоже поправился. Когда мы улетали, он уже ходил после перевязки. Зарядом задело плечо, – все так же спокойно проинформировал муж и замолчал, словно ожидая от меня чего-то.
– Я… Кривону убила и… Миласа… это мой давний… враг, – совсем уж растерявшись, прошептала я тихо.
– Знаю, – веско прозвучал рядом голос моего старха. – Дитор рассказал.
Ух, кажется, я могу готовиться к суровейшей расплате! Может быть, он мне теперь не доверяет?
– А оленихи?.. – отчаявшись совсем, уцепилась за мелькнувшую мысль – ведь так и не узнала, как справились Гриф с Зулом. Сейчас почему-то хотелось говорить о чем угодно, только не о себе. И ощущение растерянности не покидало.
– Первая благополучно разрешилась двойней, про вторую ничего не знаю, – все так же четко и спокойно проинформировал муж.
И снова замолчал. Молчала и я, раздумывая над ситуацией. Странно это: вот и встретились после вынужденной и такой опасной разлуки… а сказать друг другу, получается, нечего? Или слишком много того, что хочется сказать? А слов не подобрать… Могли и не свидеться больше, будь оба менее удачливыми, могли… А теперь было как-то неловко, с одной стороны, хотелось прямо сейчас кинуться на шею мужа и расплакаться от радости и облегчения, а с другой – что-то мешало, заставляя стоять на месте, так близко, но одновременно и так далеко от него… Чувство вины и стыд за собственное безрассудство. Опять я не оправдала доверия, опять была растерянна и не уверена в себе.
– Вита… – Муж неожиданно взял меня за руку, осторожно подхватив своей ручищей мою безвольно висящую ладошку и, погладив ее большим пальцем, бережно притянул меня к себе и обнял. – Испугался за тебя очень, все боялся не успеть… За прошедшие сутки понял, как привязался к тебе, что не смогу один, что… люблю тебя.
И прозвучало это так просто, так честно и спокойно, что я не выдержала и… заплакала от переизбытка нахлынувших чувств. Теснее прижавшись к мужу, обняла егоруками за шею и, запрокинув голову назад, уставилась в желтые глаза. Мой муж. Любимый. Надежный. Родной. Для меня он был самым лучшим, самым красивым, единственным.
– И я тебя тоже, – сказала и тут же поняла, что это абсолютная правда, исходящая от души и от сердца. Не знаю точно, когда и как, но я полюбила его, привязалась навечно.
– Вот и славно. – Улыбнувшись своей скупой улыбкой, Рид с ощутимой нежностью погладил меня по волосам и с неописуемым выражением удовлетворения на лице потянул носом. – Еще и дочь ждем.
Я опешила. Вот это называется сообщила папе главную новость.
– Точно? – подозрительно переспросила я.
