строительным материалом, эволюция стала им не нужна. Обезьяна окончательно распрямила спину и назвала себя человеком — венцом творения. Собственного творения.
Но что случится, если лишить человека основных завоеваний, тех, что ставят его несоизмеримо выше любого существа на планете — вещей? Он окажется беззащитен. Беспомощен. Жалок. С вершины пищевой пирамиды голый и замёрзший человек скатится прямиком к её подножию, где даже обезьяна, по привычке опирающаяся на все четыре лапы, сможет употребить его, как заблагорассудится.
Выводы? Человек — не высшее существо. Человек — вещи вокруг деградировавшего организма, который знает, как ими пользоваться. Уберите вещи, и получите…
— Пиздец, — Ткач сидел над уцелевшим барахлом, сваленным в небольшую кучу, и сокрушённо качал головой: — Это полный пиздец.
— Ты же спас печку! — пнул я пузатого чёрного монстра. — А говоришь, "пиздец".
— Иди нахуй со своими шутками, — устало огрызнулся Алексей, не оборачиваясь.
— Знаешь, за последние десять минут ты уже трижды послал меня нахуй. Должен заметить, что такое поведение контрпродуктивно. Оно ведёт к эскалации конфликта и совершенно не способствует выходу из сложившейся ситуации.
Ткач обернулся, и губы его скривились, не обещая ничего нового.
— Стоп, — предостерегающе поднял я указательный палец.
Алексей, зажав кулаком одну ноздрю, шумно высморкался, встал и надел лыжи.
— Далеко собрался?
— Я возвращаюсь.
— Куда?
— В Соликамск, а там посмотрим.
— Я бы на твоём месте этого не делал.
— И почему же? — Ткач закинул на плечи сидор и натянул рукавицы.
— За твою голову там объявлена награда, — заметив удивление на решительной до того ткачёвской физиономии, я поспешил исправить свою "промашку" и объясниться: — О… Я не говорил тебе? Извини. Видишь ли в чём дело, Саманта — эта милая женщина — решила воспользоваться столь удачно сложившимися обстоятельствами с нашим походом, и дала мне задание. В Карпинске. Это недалеко от Камня. Надо замочить одну старушку — делов на день, не больше. Не мог же я отказать ей в такой мелочи.
— И? — Ткач смотрел на меня, не мигая.
— И, памятуя о твоей ключевой роли в этом походе, я попросил Саманту об ответной услуге — замочить тебя, если вернёшься один. Ей идея понравилась.
— Ах ты… — скрипнул Ткач зубами.
— Я же извинился.
— Иди к чёрту, — его указательный палец даже сквозь рукавицу так агрессивно смотрел в мою сторону, что, казалось, из него вот-вот вылетит пуля. — К чёрту!
— Однажды, возможно. Но сейчас у меня другие планы. И ты по-прежнему в них. Так что прекращай истерить, и давай-ка займёмся делом.
Среди спасённого Ткачём барахла оказалось: буржуйка, палатка, один спальник, две подстилки, часть тёплой одежды, используемой на стоянках, котелок, канистра со спиртом, ящик с инструментами и…
— Мешок чеснока?
— Я не видел что там, — попытался оправдаться Алексей. — Брал, что под руку подвернулось.
— Мешок чеснока…
— Хватит уже! Заладил.
— По крайней мере, цинга нам не грозит.
— Что жрать будем?
— То, что подстрелим или поймаем. Красавчик поможет.
Животное, услышав свою кличку, настороженно склонило вбок лохматую голову.
— Я за всё время ни разу тут следов не видел. А что если здесь дичи вообще нет? — не унимался Ткач.
— Алексей, — я подошёл к нему и, взяв за плечо, отвёл в сторону. — Хватит тупить.
— Чего?
— У нас, как минимум, два с половиной центнера питательной белковой пищи, способной передвигаться своим ходом.
