красочно. Даже слишком. Хватило бы и половины приложенных усилий, чтобы убедить легковерного Ткача не соваться на "землю учи".
Несмотря на это, ночёвка оказалась отнюдь не из худших, хотя поначалу я готов был уйти с Красавчиком в лес, оставив двух долбоёбов замерзать в поле, раз им так хочется.
Елдан провёл краткий ликбез по азам выживания в морозных ебенях, и под его чутким руководством нам удалось соорудить так называемый балаган — нечто вроде односкатного шатра из жердей, укрытых оленьими шкурами снаружи, и выстеленного ими же внутри. Открытая сторона этого нехитрого сооружения обращена к костру. Закрытая — отлично защищает от ветра, если тот не поменяется за ночь, и неплохо удерживает тепло. По другую сторону костра ставится отбойник — простейший экран из брёвен или, как в нашем случае, тех же шкур, накинутых на жерди — который помогает сберечь ещё больше тепла.
— А эти учи, — прошептал Ткач, глядя в темноту, — не придут к нам на огонёк?
— Нет, — заверил Елдан, устраиваясь в углу балагана. — Учи боятся огня. Как и всё лесное его боится. Огонь для них — погибель. Подойдут, только если на их земле разведём. А тут — нет.
— Чёрт… И откуда вся эта нечисть повылезла? Ведь раньше-то, до войны, не было такого, как пить дать. Только в мифах ваших ебанутых. Да в сказках.
— Они всегда здесь были, — усмехнулся вождь. — Раньше самых первых людей. И всегда будут. Просто… осмелели теперь. Чем слабее человек, тем они сильнее. А так слаб, как сейчас, человек давно не был.
— Что верно, то верно. А Золотая баба? Кто она?
— Она — хозяйка Урала. Строгая и справедливая. Кто ей не по нраву придётся — тому несдобровать. Ну а кто угодить сумеет, тому она удачу пошлёт и блага разные.
— А почему "золотая"?
— Эх… Был давным-давно идол её, к которому люди с просьбами своими приходили. Так вот, был он отлит из чистого золота.
— Большой? — заинтересовался Ткач не на шутку.
— В полтора человеческих роста.
— Нихера себе! А где он теперь?
— Никто не знает, — пожал Елдан плечами. — Раньше, говорят, на горе возле устья Оби стоял. А как русские в Сибирь пришли, так местные его спрятали. Да и сами забыли, куда. Может, оно и к лучшему.
— Ты ебанулся? Это ж не меньше тонны золота!
— Вот и я о том, — вздохнул Елдан.
— А ты, Алексей, всё же материалист, — вклинился я в их беседу.
— Тонна золота, — повторил Ткач, будто это объясняло всё на свете.
— И что же, она поможет тебе забыть обо все страхах?
— Знаешь, уж если судьба приведёт меня к тому идолу, не будет ли это означать, что Золотая баба на моей стороне, и награждает меня? А? Она ведь "строгая и справедливая". Небось, разбирается в людях. Должна знать о моих склонностях.
— Ну… логично, да.
— А раз так, у меня карт-бланш.
— Нельзя осквернять идола, — помотал головой Елдан. — Совсем нельзя! Никакое золото в радость не будет. Да и что о нём говорить? Пять веков уже никто Золотую бабу не видал.
— Аминь, — положил я конец беседе. — Теперь на боковую. Алексей, раз уж ты всё равно не заснёшь, мечтая о золотых прелестях, первая вахта твоя. Только без рукоблудства. Если сильно расфантазируешься, можешь воспользоваться Елданом.
— Иди ты…
— Разбуди через три часа. Красавчик, присматривай за этими двумя. Попытаются сбежать… Ну, ты разберёшься.
Глава 24
Утро встретило прохладой, а не лютым колотуном, как обычно. Минус двадцать пять, не ниже. Впору скинуть тряпьё, почти сросшееся с телом от грязи, и начать приём солнечных ванн. Какая же, всё-таки, красотища вокруг. Вот так всякий раз идёшь-идёшь тупо вперёд, ебальник от вьюги пряча, и не замечаешь ничего. А сегодня тихо, ни ветерка, и небо ясное, синее, аж до рези в глазах. Снег сверкает, будто алмазной пылью посыпанный. Только одно облачко над самой высокой горой висит, прямо брюхом за её макушку цепляется. А вчера и не видно было этой горы, не говоря уж о её соседках-
