скажем прямо, она чрезвычайно проигрывает свиному боку, запечённому на вертеле и подаваемому с картошкой и зеленью. Эти радости жизни недоступны летающему дворянству.
Алекс стянул очки. Утомлённые за день глаза постепенно привыкли к полумраку таверны, чуть рассеянному окнами у потолка и горящими масляными лампами. Северянин не увидел ничего необычного: низкие закопченные балки, подпираемые дубовыми колоннами, стойка, скрывающее логово трактирщика, полдюжины деревянных столов, окружённых прочными стульями, массивная лестница на второй этаж. Всё скорее крепкое, нежели удобное, прослужит долго и не пострадает в кабацкой драке, если она случится «У Тобиуса».
Крыло отправилось на полку, скромно затесавшись в компанию к полудюжине новых и дорогих, а его владелец двинулся к ближайшему свободному столику, стараясь ступать уверенно и твёрдо.
Это сложно, когда на тебя посматривают несколько пар глаз, оценивающих или откровенно недоброжелательных. Что же заметили шестеро благородных синьоров в цветных лётных плащах, хозяин заведения и его подручный?
Молодой дворянин, переступивший порог с крылом в руках, по очевидным признакам относился к числу небогатых провинциалов. Узкие сапоги с откидными рулевыми перьями выделаны из тонкой кожи умелым мастером, но слишком уж давно. Плащ нашего героя подбит не пухом, а шерстью, прибавляя никому не нужный вес. Чёрный головной платок с причудливым северным узором основательно выгорел и выцвел.
Главное — цвет плаща, простой и тёмный. Не зелёный, как у имперской гвардии и армейских легионов. Не красный, фиолетовый, синий и других ярких расцветок, указывающих на принадлежность к воинству наиболее влиятельных вельмож. Значит, юноша независим и одинок. Или настолько плох в своей горской дикости, что его шпага не нужна никому из сильных мира сего, даже северному герцогу, чьи слуги носят бежевое.
Но вместо провинциальной робости в серых глазах светится задор. Узкие чёрные усики лихо закручены. Вместо модной бородки редкий нежный пух, проклятье молодых людей, не способных до времени обзавестись мужественной порослью. Ноздри короткого тонкого носа хищно расширены, а губы обнажили лёгкий оскал ровных белых зубов. Петушиная поза новичка и рука в перчатке на эфесе легчайшей тейской шпаги смотрятся вызовом: попробуйте только подшутить над моим внешним видом, столичные выскочки!
И вызов был принят.
— Добро пожаловать, здоровяк. Не устал?
Оскорбительная реплика прозвучала из уст фалько-офицера, весьма худощавого мужчины даже по меркам тейской гвардии, к коей тот принадлежит, если судить по фиолетовому плащу с золотым орлом. Алекс сжал челюсти, ощущая, как внутри закипает гнев. Массивная фигура и, соответственно, быстрая утомляемость на дальних перелётах подразумевают, что происхождение дворянина сомнительно, тейская кровь недостаточно чиста, она содержит плебейскую примесь. Истинные высокородные выглядят именно как этот военный, напоминая скорее стилет, нежели меч: обманчиво хрупкие, крепкие, перевитые жилами, главное — обладающие недюжинной внутренней Силой. Жирок, завязавшийся поверх мышц, и даже рыхлое мясо только нагружают крыло ненужным грузом. Поэтому любой намёк на солидное телосложение оскорбителен, тем более что Всевышний отнюдь не обделил молодого человека способностью летать высоко и долго, чувствуя в небе себя властелином, а не робким визитёром.
Алекс впился взглядом в нахала. Ироничные тёмные глаза на очень бледном лице, короткие кудри, жёсткие усики и тонкая вертикальная полоска, заменяющая бороду. Узкие губы поджаты в гримасе лёгкой брезгливости. Висок отмечен диагональным шрамом, явно — дуэльным. Человек не прост и невероятно опасен, об этом кричит каждый штрих его облика.
Спутники фалько усмехнулись с иронией. Двое мужчин в зелёном за соседним столиком отвели глаза, не желая ни поддерживать забияк, ни вступать с ними в конфликт. Лишь последний, самый зрелый из посетителей, украшенный седыми старомодными бакенбардами, глянул испытующе — не насмешливо и не сочувствующе, из любопытства пытаясь понять, как молодой синьор вывернется из щекотливой ситуации.
— Вы пытаетесь оскорбить меня, сударь? Будьте любезны представиться.
Офицер обвёл глазами товарищей. Те уж и не пробовали сдерживать веселье.
— Зачем тебе моё имя, птенец?
— Потому что вы смели намекнуть на недостаточное благородство моих родителей, синьор. Намереваюсь вызвать вас на поединок.
Бретёр приподнял руки в перчатках к закопченному потолку.
— Видит Создатель, я не пытался провоцировать схватку. Матушка всегда говаривала мне, что кабацкие драки — признак дурного тона.
— Имя, синьор!
Офицер приподнялся, сбросил на кресло плащ и перевязь. В руках осталась лишь шпага, лёгкая, тонкая и острая. Здоровые пехотные вояки презрительно зовут воздушное оружие зубочистками.
— Ну и молодёжь ныне… Как тебя самого зовут?
— Синьор Алексайон Алайн! Имею честь просить удовлетворения…
Он запнулся. Традиционная формула требует назвать имя обидчика.
— Принимаю. Имя? Мёртвому телу это знание вряд ли пригодится. Пошли!
Возможно, Алексу стоило догадался, что странный незнакомец до последнего оттягивал момент, когда поединок превращается в неизбежность. Но
