– И вы считаете, что спаслись, потому что невидимый собеседник предсказал вам освобождение?
На этот раз брамин попал пальцем в небо. Или куда теперь попадают, когда несут чушь?
– Нет! Он сказал, что мы умрем. Не мы двое, а вообще все люди метро.
– И вы поверили ему?
– Если бы вы слышали этот голос, тоже поверили.
– Не стану спорить, – как-то уж слишком легко согласился брамин. – Тем не менее мы все еще живы.
«Надолго ли?»
– Скажите, Катана, вы уверены, что ваш невидимый собеседник разговаривал именно с вами? Вдруг он обращался к вашей спутнице?
Гончая помотала головой.
– Она маленькая девочка. Ей всего шесть лет.
Но ее ответ, похоже, не убедил брамина.
– Чувственное восприятие у детей острее, чем у взрослых. Порой они видят и слышат то, на что мы не способны. Что вам рассказала девочка об услышанном?
– Я не спрашивала, – призналась Гончая.
– Обязательно спросите. Возможно, она знает больше, чем вы думаете.
«Это точно, – мысленно согласилась Гончая. – Причем даже такое, о чем совсем не хочется спрашивать».
Майка с тоской взглянула на свою клетку. Ее стены были обклеены цветной бумагой, пол покрыт незнакомым гладким и скользким материалом, который человек по имени Стратег назвал
Несмотря на обклеенные бумагой стены, ковер, настоящую кровать с настоящим матрасом, стол и стул, соответствующие Майкиному росту, и отсутствие решеток, это все равно была клетка! Красивая клетка с запертой железной дверью!
Когда дверь открывалась, в клетку заходил Стратег – ее новый «друг», которого Майка меньше всего хотела видеть. Он заходил часто, но к Майкиному облегчению никогда не задерживался долго. В первый раз он принес картонную коробку, в которой оказались большой яркий мяч, цветные кубики, резиновый шнурок с пластмассовыми ручками на концах, через который, по словам Стратега, можно было прыгать, тощая длинноногая кукла с распущенными волосами и забавная штука, показывающая цветные картинки, под названием
Она честно пыталась рисовать, не для того, чтобы порадовать Стратега, а чтобы чем-то себя занять и хотя бы немного успокоиться. Но из этой затеи ничего не вышло, и, кроме каких-то бесформенных клякс и пятен, у Майки ничего не получилось.
Несколько раз вместо Стратега в клетку заходила женщина в белом халате – приносила еду. Но она даже не разговаривала с Майкой, молча ставила на стол тарелки и так же молча уходила. Еда была вкусной. Наверное, вкусной, потому что выглядела красиво. Но Майка чувствовала только горечь во рту, когда ела ее. Да и когда не ела – тоже.
Горечь проникала из ее мыслей. Они отравляли вкус еды, они же сделали Майку злой и неуклюжей. Все, к чему она прикасалась, валилось из рук. Карандаши ломались, краски проливались, кубики рассыпались, мяч норовил закатиться под стол или под кровать, шнурок для прыганья и даже калейдоскоп валялись на полу без дела, лишь тощая кукла таращила на Майку свои бессмысленные глаза. Она так уже надоела своим взглядом, что порой Майке хотелось проткнуть куклу карандашом или оторвать ей голову. Майка не делала этого только потому, что знала, если она сломает куклу, станет еще хуже. Как случилось, когда она прогнала женщину-кошку.
Но разве можно было поступить иначе?! Ведь женщина-кошка украла ее! Женщина-кошка убила ее сестру! Пусть не сама, но она позволила убийцам это сделать, хотя могла их остановить! Она лгала, убивала людей! Она… плохая. И Майка правильно поступила, прогнав ее!
Тогда почему ей так больно?
Боль мучила Майку с той поры, как женщина-кошка ушла, а она осталась со Стратегом. Майка надеялась, что со временем боль пройдет, но та не проходила. Наоборот, с каждым днем становилась только сильнее.
Майка сползла с кровати, шлепая ногами по ковру, дошла до противоположной стены и повернула обратно. За два дня она исходила свою клетку вдоль и поперек – девять шагов в одном направлении, десять и еще два в другом. Зато не нужно ни от кого прятаться и никуда бежать, как она бегала и пряталась вместе с женщиной-кошкой! Не надо опасаться, что ее будут травить собаками или запрут в железную клетку!
Конечно, не надо, потому что она уже там. Стратег посадил ее в клетку и кормит и поит, как прирученную домашнюю крысу. Вот кто она такая! А
