Чак нашел йод, которым мы стерилизовали воду, но он уже закончился. Постоянно кипятить нужное количество воды было сложно, и поэтому мы пили сырую, отчего периодически страдали от поноса. Мы слабели и медленно умирали от голода.
Проверив все ловушки и ничего не обнаружив, мы наполнили бутылки водой, а затем сели у реки, рядом с порогами, – немного отдохнуть перед долгим подъемом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Чак после паузы. Шум воды успокаивал.
– Хорошо, – соврал я.
По крайней мере, я находился в здравом уме.
– Есть хочешь?
– Не очень, – снова солгал я.
– Помнишь тот день – еще до того, как все это началось, – когда я принес тебе обед?
Глядя на реку и голые деревья, я прокрутил в голове воспоминания. Думать о Нью-Йорке – все равно что вспоминать какой-то фильм, выдуманное пространство, в котором я когда-то себя представлял. Реальный мир был здесь – мир боли и голода, страха и сомнений.
– Когда я спал с Люком?
– Да.
– Когда ты принес картошку-фри и фуа-гра?
– Именно.
Мы молча посидели, вспоминая куски жирной печени и ее вкус.
– О, какой восторг, – застонал Чак, думая о том же, о чем и я. Мы рассмеялись.
Я сжал зубы и внезапно почувствовал боль. Открыв рот, я потер зубы: они качались, и на пальце была кровь.
– Знаешь, что?
– Что?
– Кажется, у меня цинга.
Чак рассмеялся.
– У меня тоже. Не хотел никому говорить. Когда придет весна, найдем какие-нибудь фрукты.
– У тебя всегда есть план, да?
– Ага.
Мы снова помолчали.
– У меня, похоже, глисты, – вздохнул Чак.
– Откуда ты знаешь? – спросил я, уже боясь услышать ответ.
– Вчера я пошел в лес облегчиться… – Чак замолчал и посмотрел на траву. – Не нужно тебе этого знать. Наверное, глисты от мышей, которых мы съели.
Мы еще помолчали.
– Прости, что тебе пришлось остаться из-за нас, Чак. Ты столько готовился, а я все испортил.
– Не говори так. Вы – наша семья. Мы вместе.
– Ты мог уйти дальше, на запад. Уверен, там еще есть Америка.
Меня прервал стон Чака. Я посмотрел на него: он держался за руку.
– Что случилось?
Грустно улыбаясь, он вытащил руку из перевязи. Я сразу заметил, что она не просто распухла, а почернела. Сначала мне показалось, что она просто грязная…
– Заражение. Наверное, дробь, которая попала под кожу, заразила сломанные кости.
Его перелом так по-настоящему и не зажил. Чак с трудом поднял руку. Она была в три раза больше обычного размера, и под прозрачной кожей зловеще просвечивали темные полосы.
– Появились пару дней назад, сейчас уже нестерпимо больно.
– Может, нам удастся найти в лесу пчелиный улей?
Я читал в том приложении по выживанию, что мед – сильный антибиотик. Чак не ответил, и мы снова замолчали. Вдали по синему небу среди белых облаков кружил орел.
– Ты должен ампутировать мне руку до локтя.
Я следил за орлом.
