– А что случилось с электричеством? И почему так холодно?
– Холодно потому, что нет тока, а здание управляется по Интернету. В печи есть нефть, но все управление цифровое, а Сеть не работает.
– Угу.
Я вспомнил, что в рекламе нашего дома напирали на то, что самые разные системы управления контролируются через Интернет, что можно выбрать температуру каждой комнаты даже из Гонконга. Проблема заключалась в том, что местная система управления действовала через IP-сети, а судя по словам Чака, они легли.
– Разве при этом не должен включиться запасной генератор?
– Должен, но не включился, да и с отоплением он не связан. Обслуживающий персонал здание покинул, на улице уже фут снега и будет еще больше. Власти вызвали на помощь Национальную гвардию и призывают граждан не покидать домов. Так что мы сами должны о себе позаботиться.
– Почему Тони остался?
– Он ведь отправил маму в Тампу, к ее сестре, помнишь?
Я кивнул.
– Так, еще раз – что с электричеством?
Чак остановился на третьей площадке – мы прошли полпути.
– Где-то в четыре сорок пять я щелкал по каналам в поисках новостей. Начали сообщать о перебоях с подачей электроэнергии в Коннектикуте, а затем – бац! – свет погас.
– Из-за бурана?
– Возможно.
– А про птичий грипп что-нибудь сказали?
Чак пожал плечами.
– Только про то, что везде бардак и никто ничего не знает. Границы закрыты, международные рейсы отменены, – продолжил он, перечисляя подробности глобальной катастрофы, словно блюда утреннего меню. – Центр контроля заболеваний не в состоянии ничего подтвердить или опровергнуть, однако больницы забиты людьми с симптомами птичьего гриппа. Говорят, что это скоординированное применение биологического оружия, но я в это не верю.
– Почему?
Поборник теории заговоров, Чак всегда искал между строк новостей «настоящую» историю, но сейчас и я был готов выслушать его идеи. Мы добрались до первого этажа и остановились в полутемном фойе, отделанном белым мрамором, у японского садика.
– Ты знаешь, что почти девяносто процентами систем оповещения о чрезвычайных ситуациях управляет одна и та же компания?
– И что?
– Взломай ее – и пожалуйста, мгновенный хаос во всем мире.
– Кому это нужно?
– Террористам, например. Хотя у меня другая теория. – Он открыл дверь в подвал. – Вторжение.
– Вторжение?
Я поспешил за ним.
Чак распахнул дверцу первого шкафчика и осветил фонариком бирки на коробках.
– Подумай. Кто-то мешает работе правительственных сервисов, перерезает линии снабжения, транспорта и связи, а затем запирает население в домах и уничтожает промышленность – в данном случае, лишая ее электричества. Примерно ту же схему применили русские, когда в 2008 году вторглись в Грузию.
– Бред какой-то.
Он нашел нужную коробку, открыл ее и посмотрел на меня.
– Давай, сынок, берись.
Я нагнулся и, кряхтя, взялся с одной стороны за генератор, и мы Чаком понесли его к лестнице. Он не был таким уж тяжелым, но держать его было неудобно, так что мне казалось, что мы несем труп. Когда мы добрались до третьей площадки, я понял, что должен отдохнуть.
– Стой, – выдохнул я и со стоном опустил генератор. – Сколько весит эта штука?
– На коробке написано «сто двадцать». Красавец, работает на бензине, дизельном топливе, да почти на всем, что горит.
– И на водке?
– Ее мы выпьем сами, – рассмеялся Чак.
Я сделал глубокий вдох и вытер пот, струившийся по лбу.
– В Америку еще никто не вторгался. Ты шутишь.
