Спокойно-спокойно-спокойно…
Приблизившись к двери, я осторожно ее приоткрыла и заглянула в щель. Прежде чем шагать вперед, необходимо убедиться, что там находится пока еще наш мир.
В первый миг меня ослепило. Часто моргая, я попыталась привести зрение в норму. Секунд через двадцать мне это удалось. На этот раз опыт я повторяла с еще большей осторожностью.
Света в комнате действительно было с избытком. Он наполнял все пространство. Но это я отметила лишь краем сознания, потому что я нашла наконец то, что искала. Нил стоял напротив светящейся хрустальной статуи и протягивал к ней руки. Золотистая дева стояла в той же позе.
Медея. Еще одна статуя нашей вездесущей приставучей сущности. Я нисколько не сомневалась, что именно ее лицо запечатлено в хрустале. Да и этот яркий свет, золотистый, живой… Это была она. Та, что просила меня не допустить Нила в этот зал. И теперь она сама тянула к нему руки.
Вот что за непоследовательное создание!
Досадливо цыкнув, я уже увереннее толкнула дверь и вошла в комнату. Нил тут же повернулся ко мне, удивленный, почти испуганный. В своем тяжелом темно-синем облачении с кроваво-алым кантом по краю он казался юным и беззащитным.
— Как я здесь оказалась? — потребовала ответа, прежде чем он успел прийти в себя.
— Думаю, просто захотела, — глядя на меня расширенными от удивления глазами, медленно произнес альв. Не выдержав моего взгляда, он принялся нервно оправлять широкие рукава своего одеяния. Сходство с ребенком усилилось.
— Объясни.
— Сила Кирины, — вздохнув, сообщил Нил. На меня он по-прежнему не смотрел, словно опасаясь увидеть что-то лишнее. — Объединение способностей всех эльфийских старших домов в одном теле. Помнишь вашего темного мальчика с даром мага-пространственника? Ты сейчас такая же, только совершенно необученная. Советую поменьше нервничать.
Хорош совет! Да от его слов мне только хуже становится!
— Я — не Кирина, — напомнила я. Разумеется, я — не она. Только чистокровные эльфы могут наследовать этот дар и это место. Я, к счастью, чистокровной не могла показаться даже спьяну.
— Вот и я так думал. Видимо, ошибался. — Нил вновь поднял глаза на меня, это вышло нерешительно, совсем по-детски, да и смотрел он в этот момент на меня как на какую-то диковинку.
Что удивительно, это не было наигранным. Я чувствовала, что он сейчас такой и есть, безумно юный и какой-то иной. Куда делись вся его колючесть и злость? Куда ушла удивительная твердость взгляда? Он словно исчезал…
Поняв, что происходит нечто совсем уж странное, я повернулась к статуе. Медея смотрела на нас грустно-грустно, но все равно продолжала тянуть руки, словно умоляя, чтобы ее ладони взяли в свои. И отдали всего себя без остатка.
Совсем не мать стояла здесь. Внизу, на поверхности, деревянная и какая-то близкая, она была именно матерью. Здесь — нет. Обнаженный хрустальный стан принадлежал женщине. Любовнице. Любовнице, требующей от своих мужчин полного поклонения и подчинения.
— Объяснись! — резко бросила я, обращаясь уже к статуе.
Нил, внезапно услышав мой голос, вздрогнул. А мгновение спустя в его глазах появилась и тень осмысленности. Замечательно. Хотя бы поговорить нормально получится.
Скосив глаза на статую и убедившись, что общаться со мной Медея не спешит, я повернулась к самой большой головной боли в своей жизни — к Нилу. И что, спрашивается, ему в Тейризе не сиделось?
— Что конкретно тебе объяснить? — чуть раздраженно спросил альв.
Я негромко хмыкнула.
— Вообще-то сейчас я обращалась не к тебе, а к ней. — Я кивнула на застывшую в хрустале девушку. — Но так как она со мной общаться пока не намерена, готова выслушать твою версию событий.
— А с чего ты взяла, что она вообще снизойдет до тебя? — полностью скопировав мои интонации, поинтересовался мужчина.
— Вероятно, потому, что прежде она это делала неоднократно? — предположила я, кривя губы в злой усмешке.
— Не думал, что у вас все зайдет так быстро и так далеко.
— Сошлись во мнениях относительно одного мужчины. Это, знаешь ли, женщин быстро делает если не подругами, то хорошими знакомыми, — все еще продолжая злиться, произнесла я. Меня раздражало все: и мои внезапно обретенные способности, и молчание Медеи, и упрямый взгляд Нила, зачем-то решившего положить себя на алтарь чужого блага. В общем, причин для бешенства было уйма. А потому я едва не искрила от внутреннего напряжения.
— И кого же вы так обсуждали? — словно не понимая, с чем играет, насмешливо поинтересовался этот дурной альв.
— Догадаешься сам? Или тебе подсказать? — Кончики пальцев начали тлеть. Опустив взгляд, я отчетливо видела это. Как и стреляющие алые искры, то и дело вспыхивающие на ногтях. Элька, если увидит, во что превратилась ее работа — прибьет. Она потратила часа два на мой маникюр!
