– Да, – сказал Алекс, – транспорт ваш накрылся. Ни лошади, ни телеги. Что ж теперь делать будете?
Рядом с разломанной повозкой валялись узлы – семья переезжала и везла с собой пожитки. Женщина пнула ботинком откатившийся к ней мешок.
– Начнем все снова. Живы остались, значит, и хозяйством обзаведемся. Все равно… все равно собирались с самого начала начинать.
– А что так? – вступил в разговор Швед. – Почему снялись с насиженного места? Или Лес опять двинулся?
– Может, и Лес, кто его разберет. Зверье замучило. Лезут и лезут каждую ночь. Курей утащили, свинья была, ту на куски порвали. Я и решила – пока до лошади не добрались, нужно уходить. Ну, вот и ушли.
– Что за зверье? Вы ж, наверное, забором огородились, запирались на ночь? Подкараулить не пробовали? Или капканы ставить?
Парнишка замычал и помотал головой.
– Не помогает ничего, – объяснила мать, – и капканы ставили, и замки вешали на ворота и в курятнике. Ничем их не удержишь, а капканы они обходили. Ловкие, значит. Что за звери, не скажу, их увидеть никому не удалось.
Сын снова замычал и несколько раз ударил себя кулаком в грудь.
– Он говорит, что видел. Стрелял в них из окна, – снова перевела его мычание женщина. – Только описать-то не может. Не говорящий он. Таким родился. А больше их никто не видел, тварей. По ночам стали появляться. Поначалу осторожно, после обнаглели.
Швед теребил бороду, слушая рассказ женщины… потом спросил:
– Вы где-то недалеко от Пастырского устроились, правильно?
– Неподалеку, верно.
Немой кивнул. Он по-прежнему пялился на Яну и улыбался, хотя обстановка к веселью не располагала.
Швед покосился на Алекса, тот кивнул:
– Бесы.
– Точно, – подхватила женщина, – бесами мы их прозвали. А вы о них знаете, что ли?
– Проезжий поминал, – объяснил Алекс. – Сказал, ему никто не верит, думал, мы смеяться будем. Поэтому почти ничего не рассказал толком.
– Не поэтому, – вздохнула женщина, – бесов никто не может разглядеть. О них мы сами ничего не знаем, вот и рассказать не можем. Ну, ладно. Николка, хватит на девочку смотреть, а то насквозь проглядишь. Давай разбираться, что с собой возьмем, что припрячем.
Николка потыкал пальцем в кабанью тушу и замычал.
– Он говорит, давайте кабанятины нажарим, поедим, – перевела мать. – И то верно, поедим вместе? Я вас толком не отблагодарила. Может, из моего барахла вам что-то приглянется, так возьмите на память, а? Вот ты, золотко, может, себе что-то присмотришь? А то ходишь в обносках, так и впрямь никто, кроме Николки, не глянет.
Яна помотала головой:
– Нет, спасибо. Хожу, потому что так сподручнее. Привыкла так.
– И то верно, – вздохнула женщина, – народ сейчас всякий встречается, иногда лучше внимания не привлекать. Да и шмотки у меня не шикарные… Ну что, отобедаете с нами? У нас картошка есть, лук, сковородки, чугунки…
Серое лицо переселенки вдруг сморщилось, из глаз покатились слезы.
– Чу-гун-ки-и… – протянула она, – теперь все бросим, все здесь оставим. Зорьку горбун забодал, зараза… никак теперь не уволочь мои чугунки-и…
Сын неловко обнял мать, что-то тихо замычал. Швед ткнул Алекса локтем и тихо сказал:
– Не могу отказать. Надо бы, а не могу, когда так, от сердца, предлагают.
Немой Николка занялся кабаньей тушей. И орудовал ножом очень ловко. Мать заметила, как глядит на его работу Алекс, и объяснила:
– Охотник он, с дичью обращаться умеет. Только как стали бесы у нас слишком разбойничать, я его больше не отпускала. Сердился, а я не пускала. Ну что, поможете мне барахло в роще закопать? Не верится, что вернусь за пожитками, но жалко так бросать. Вся жизнь в этих чугунках.
Она тяжело вздохнула, но слез больше не было. Яна ответила:
– Поможем, конечно. Вместе быстро управимся. Только замаскировать нужно, я покажу, как сделать, чтобы не нашли.
– И продукты отдельно от шмоток, – добавил Швед. – Если горбуны учуют, то разроют. И все растопчут, перепортят. Лучше отдельно.
В разбитой повозке нашлись лопаты, Алекс занялся ямой, остальные таскали припасы под деревья. А немой уже развел огонь и чистил картошку… Но когда все собрались у костра, Яна вдруг замерла и уставилась на дорогу, прикрыв глаза от солнца ладонью.
– Едут, – заявила она.
И верно, вдалеке на дороге показался пылевой хвост. Вскоре и Алекс расслышал тарахтение двигателя.
– Как бы не Черный Рынок сюда заявился, – вздохнул Швед. – Вот что, хозяюшка, вы нас не видели. Мы лучше уйдем. Если кочевники нас вместе застанут, вам не поверят, что вы с нами не заодно. А уж к нам-то у них кое-какие счеты накопились.
Трое путешественников поспешно направились к лесополосе. Там Швед остановился:
– Переждем здесь. Пусть они уберутся, тогда дальше двинем.
