– Победить-то я их могу, кроме, может, змея, которого мне не достать с неба, а вот поймать всех не под силу.
– Микула, как же так!
– А вот так, Василиса, надо звать помощь.
– Лучше я умру!
– Это всенепременно, сразу, как змей долетит».
Все собравшиеся посмеялись, кроме Даниила Галицкого, Растеряха вообще не видел, чтобы тот когда-нибудь смеялся.
– Итак, – начал перечислять Владимир, – у врага степняков тьма; если по копьям считать, то четыре полка, а по разуму если, то два – степняки стараются доспехов носить немного – и два полка нечисти совокупно. Три богатыря, если считать самого Кощея за богатыря, и змей.
– И змей, – веско повторил Святослав.
– Против них уже два полка и целых четыре богатыря, это Василисины силы.
– И один из этих богатырей – сам Микула, – снова выделил Святослав.
– Все настолько хорошо, что даже не верится, – высказался наконец Владимир.
– Кроме змея, – гнул свое Святослав.
– На змея у нас управа есть, – Владимир встал и прошелся по палате, – я вам покажу после совета, пока мне на слово поверьте.
– Есть управа, – подтвердил его слова Илья Муромец, – слово богатырское мое на то даю.
– А теперь, князья мои любезные, послушайте еще одну новость, чтобы вся картина у вас перед глазами встала. – Владимир наконец перестал ходить взад-вперед. Растеряха знал, что именно так князь обдумывал важные решения. – Вторая моя сестра, Василиса, которую кличут Премудрой, готова отречься от княжества в мою пользу.
Растеряха ловил взглядом удивление на лицах и в очередной раз споткнулся о спокойно-равнодушный взгляд Даниила Галицкого. «А ведь не мог он знать», – отметил шут.
– Младшая наша сестрица никогда власти не хотела, ее всегда больше диковины разные привлекали, а власть она не жалует. Мы с ней долго переписку вели, и наконец я пообещал ей все диковины, что в моем царстве найдутся, отдавать, а она отречется от княжества в мою пользу. И все это пока в тайне от второй сестрицы нашей. Оставалось решить, как же и ее от власти отодвинуть, чтобы все земли под нашу руку собрать, – и тут такой подарок. Не только Кощей идет силою, что одолеть вполне можно, но еще и Василиса нас сама позвала.
– Неужто всерьез она так глупа, что не понимает – мы уже не уйдем, коль однажды пришли, – засомневался молодой Ростислав.
– Может, и понимает, а только выбор у нее небогатый – или умереть от змея да степняков, или нас звать, – возразил ему Рогволд.
Растеряха довольно отметил, что Иван-царевич молчит, с возражениями не лезет, удивляться не удивляется – хороший знак для будущего царя. Умение слушать да на ус мотать – оно одно из главных.
– Ну что же, то, что походу быть, – дело решенное, теперь давайте подумаем, какие силы послать. – Владимир снова сел на свой трон, ножки которого были выточены в виде медведей.
– Готов выделить два полка лучшей пехоты, – подал первым голос Даниил Галицкий.
– Три полка кавалерии, – тут же попытался перещеголять его черниговец.
– Один полк только, – грустно высказался Изяслав: все знали, что Туровское княжество невелико, – но лучший полк.
– Два полка выставим, конный и пеший. – Смоленский князь не хотел отставать от остальных.
– Один или два, – подумав, высказался Рогволд. – Один – точно, но границу с Белым королевством без охраны я не оставлю.
Ярослав думал дольше всех, но и он обещался выставить два отборных полка.
– И еще шесть богатырей, к четырем Василисиным, – добавил к словам князей Илья Муромец, – да княжеская дружина силой в два полка.
Над столом повисла тишина. Все понимали, что такая сила собирается впервые, такой силой и Кощея, и всю степь можно победить. Не зря Владимир и князья его все эти годы силу копили. Одно не нравилось Растеряхе – что начали не они, а Кощей, а тот был кем угодно, но не глупцом. Задумал что Кощей или так в змея своего уверовал?
– Я поведу войско, – впервые подал голос Иван-царевич, и все тут же посмотрели на него, а потом перевели взгляды на Владимира, тот весело хохотнул в ответ:
– Прости, сынок, в другой раз; в этот раз еще я выступлю во главе войска, не старый у тебя отец еще.
– Все равно я поведу, – не смутился Иван, – мне это птица Гамаюн предсказала.
– Гамаюн? – переспросил Даниил Галицкий, и впервые, Растеряха готов был в этом поклясться, он увидел в глазах князя интерес. Впрочем, через секунду его глаза уже снова были бесстрастны.
– Гамаюн, – подтвердил Иван, – так и сказала, что разобью я Кощея и будут у нас мир и процветание в державе.
Растеряха пропел куплет и посмотрел на Владимира.
