– Перекурил, захожу обратно – Максимыч зовет, директор. Могилу, говорит, хотят разграбить. Вот, граждане обратились. Смотрю – ба! Эти двое! Она ревет, он рядом, успокаивает. А Максимыч говорит: отец у девчонки помер, это мать или, может, мачеха, я тогда не разобрал, а это – жених! Я еще подумал: ни хрена себе – жених! И с дочкой, и с мамашей!
– Вы ничего не сказали?
Халимов посмотрел на нее как на блаженную.
– Да вы че, женщина? С чего мне говорить? Мое дело маленькое.
– Вы правы, – поспешно согласилась Татьяна и постаралась вернуть рассказ в нужное русло: – Так все пошли на могилу…
– В том-то и дело, что не пошли! Доктора стали ждать. Она говорит: я доктора вызвала. И все талдычила про мен… про полицейских.
– А что про полицейских?
– Что вызвать надо! Я еще подумал: разве нормальный человек будет к таким делам их приплетать? Доктор – куда ни шло. А этих-то… И откуда она знала, что девчонка будет копать?
– А она об этом говорила?
– Сказала, девчонка встречалась утром с женихом, а тот ее бросил! И девчонка расстроилась. На кладбище помчалась. Припадок, что ли, у ней случился, не верила, что отец умер… Я толком не разобрал. А красавчик этой бабе позвонил, и они вместе сюда припылили. Еще и доктора вызвали. И ментов хотели…
– Кто вызвал полицию?
– Я. Максимыч велел. Он тоже не хотел, но она прямо вцепилась: надо, и все тут! Я и вызвал. Они после приехали, мы уж сами справились. Они только свои прутоколы, – Халимов произнес это слово с ударением на первую «о», – составили.
– Дина в самом деле выкапывала… тело? – тихо произнесла Татьяна.
– Да кто ее знает! Кричала вроде, что нет. Но яму вырыла будь здоров. У самого изголовья, где столбик. Я потом закапывал.
– А вы не запомнили, случайно, что она кричала? Она как-нибудь объяснила, зачем копала на могиле?
– Да черт ее пойми, как она объяснила, – задумчиво произнес Халимов. – Там такая куча-мала была! Пока доктор ее не уколол, девчонка прямо бесновалась, рвалась от нас. Все орут, мамаша ревет. Разве разберешь, чего она там кричала? Ведьмой обзывала бабу – это я запомнил. Так она ведьма и есть! С дочериным женихом-то! Какова? А! Вот еще! Красавчику этому в рожу плюнула! Сначала-то все просила: «Скажи им!» А он отговаривался – не знаю, мол, ничего. Она и плюнула.
Халимов перевел дух, извлек из кармана не первой свежести платок и гулко высморкался. Похоже, больше он ничего не знал. Но и того, что Татьяна услышала, было более чем достаточно.
– Спасибо. Вы мне очень помогли… – Она замялась и неловко, боком извлекла из пакета водку, от которой Халимов отказался в самом начале разговора. – Может, возьмете? Что же я, обратно потащу? Она хорошая, дорогая. Вдруг понадобится…
– А и понадобится! – неожиданно согласился мужчина и взял большую квадратную бутыль. – Я тут задолжал… одному. Вернуть надо. Вот и верну.
Всю дорогу от кладбища до дома Татьяна разрабатывала план. То, что Дину нельзя оставлять в той квартире, она теперь знала точно. Азалия что-то задумала – это очевидно. Скорее всего постоянно подсыпала девочке какую-то гадость в еду. Специально для этого и осталась жить с ней после смерти Наиля. Динуля стала падать в обмороки, плохо спать. Может, на этой почве нервы и расстроились. Вон, поседела даже.
А потом эти мерзавцы каким-то способом заманили ее на кладбище, подстроили сцену у могилы, притащили кучу свидетелей – и все для того, чтобы оформить опекунство! Впоследствии, вероятно, Дину упекут в психушку, а любовнички приберут к рукам имущество.
Вот что интересно: негодяйка может хоть сейчас избавиться от падчерицы: в таком состоянии ее легко примут в клинику. Но Азалия упорно продолжает держать девушку дома. Возле себя. Зачем? Ответ прост: девочка должна находиться в пределах досягаемости, потому что ее и сейчас продолжают травить! Когда Азалия сочтет, что доза достаточная и больше Дина ей не помеха, она спокойно сдаст ее врачам. Пусть умрет не у нее на руках!
Поэтому главное – вытащить Дину оттуда.
Татьяна была уверена, что все обстоит так или примерно так. Детали можно выяснить и после. Сейчас план такой: забрать девочку, привести в чувство и потом разобраться со сладкой парочкой.
Ее колотило от негодования: Азалия должна получить по заслугам! Можно и в полицию обратиться – пусть поинтересуются, что это у нее мужья мрут как мухи. Жан тоже не должен остаться в стороне. Прав был Наиль, отвратительный тип!
«Действовать надо осторожно, – размышляла Татьяна. – Дина пока поживет у меня. Никто не должен знать, где она… А вдруг паршивка заявит в полицию о пропаже человека? Ну допустим. Но скорее всего она и права такого не имеет. У нее и заявление-то вряд ли примут. Дина совершеннолетняя, не признана недееспособной – пока. И Азалия ей не опекун. Она ей вообще никто! Ладно, после разберемся. Девочка перестанет принимать яд, придет в себя
