Она помещена в пределы другой территории. Она находится под контролем и под защитой.
Рядом с бассейном Лира увидела точную копию главного дома, только поменьше в размерах. Раздвижная дверь вела в просторную комнату с мягким ковром. Здесь царили полумрак и восхитительная прохлада. Мебель и стены оказались белыми или кремовыми, и Лира совсем успокоилась. Обстановка напомнила ей Хэвен. По рукам Лиры пробежали мурашки, словно к ней кто-то прикоснулся. Там, где ковер заканчивался, начиналась кухня. Лира опознала ее только по плите. Она ничем не походила на кухонную зону в Кастрюле, обширное, сверкающее пространство, заполненное шипением пара в промышленных посудомойках. Через другую открытую дверь Лира заметила кровать, тоже с белыми простынями, одеялами и – что удивительно – с целой горой подушек. Лира не понимала, зачем столько может потребоваться. А рядом с диваном выстроились стеллажи, заполненные книгами. Их было, наверное, в четыре раза больше, чем в комнате отдыха медсестер, – так много, что от волнения заголовки слились воедино, и Лира не сумела прочесть ни одного.
Ей хотелось прикоснуться к переплетам. Их корешки выглядели как разноцветные леденцы, которыми порой обменивались медсестры, как подслащенные пастилки, которые репликам иногда давали при кашле. Но Лира почувствовала испуг. Вдруг если она потрогает книги, то страницы разлетятся в разные стороны? Интересно, сколько времени ей понадобилось бы, чтобы прочесть их все? Месяцы. А может, и годы.
Неужели им позволят остаться здесь, в этой чистой и прекрасной комнате, с солнечными зайчиками на ковре и тихим гудением кондиционера?
В У-О-Л-М-А-Р-Т Джемма купила Лире и Семьдесят Второму новую одежду – «Ничего особенного, и я не уверена, подойдет ли», – а еще мыло, шампунь, зубные щетки и пасту!.. И еду, включая растворимые каши, молоко, зерновые батончики, банки с супом (Джемма заявила, что она обязательно покажет им, как разогревать их в микроволновке) и в довершение всего – не меньше дюжины замороженных блюд.
Джемма показала им, где находится ванная комната с одиночной душевой (Лира впервые видела такую), а затем извинилась, что в гостевом домике есть только одна кровать.
– Вам придется делиться. Может, кто-то из вас согласится спать на диване, – сказала она.
Лира внезапно похолодела: она вспомнила про Пеппер и ее нерожденного ребенка и про то, как она нашла Пеппер с перерезанными запястьями. В Хэвене устраивали рождественские вечеринки, когда врачи напивались и вваливались в спальни самок поздно ночью, нетвердо держась на ногах и воняя спиртным…
Поэтому-то самцов и самок держали раздельно.
– Вы, конечно, очень устали, так что мы вас оставим на некоторое время, хорошо? Только не сбегайте, ладно?
Лира не потрудилась указать на то, что уходить им некуда.
– Поспите, – добавила Джемма напоследок.
Чем дольше Лира смотрела на нее, тем меньше Джемма напоминала Кассиопею и других реплик ее генотипа. С генотипниками была одна забавная штука, которую не постигали медсестры и врачи, не умеющие их различать. Если присмотреться, становилось понятно, что они по-разному двигаются, говорят и жестикулируют. Постепенно личность изменяла даже их внешность. Кроме того, Джемма была покрупнее Кассиопеи и обладала длинными шелковистыми волосами, доходящими до плеч. В общем, Джемма оказалась красивее Кассиопеи. И проявляла явную склонность к тревожности. Но упрямство у них было одинаковое – это точно.
Когда они остались одни, Лира направилась к стеллажам. Она чувствовала, что Семьдесят Второй наблюдает за ней, но ей было безразлично. Она уже не могла сопротивляться привычной тяге. Лира провела пальцем по корешкам книг и слабо улыбнулась. Одни были гладкими и твердыми, другие – мягкими и шершавыми, как песок. М-А-Л-Е-Н-Ь-К-И-Е Ж-Е-Н-Щ-И-Н-Ы. «Маленькие женщины». З-О-Л-О-Т-О-Й Б-Е-Р-Е-Г. Потом Лира подумала про «Маленького принца», потерянного в болоте, и ей захотелось плакать. Но книги ее утешили. По крайней мере чуть-чуть.
– Ты не врала, – произнес Семьдесят Второй. Он внимательно смотрел на Лиру. – Ты умеешь читать, – проворчал он недовольным тоном, словно речь шла о чем-то плохом.
– Да. Меня научила доктор О’Доннел, – отозвалась Лира, продолжая водить пальцем по корешкам. – Старик и море. Долгая прогулка. Голодные игры, – тихо говорила она.
Семьдесят Второй подошел к ней. Лира почувствовала его запах, грубоватую сладость, и у нее закружилась голова. Она никогда не узнала, с кем из самцов была Пеппер, хотя Кассиопея и утверждала, что он был из врачей. Кассиопея твердила Лире, что все произошло именно на рождественской вечеринке и Пеппер выбрали для этого специально.
Но теперь Лира подумала – а не являлся ли тем самцом Семьдесят Второй?
– Это трудно? – спросил он.
– Поначалу, – ответила Лира. Почему сейчас ей лезли в голову мысли про Пеппер? Она отступила на шаг от Семьдесят Второго. – Когда наловчишься – будет легко.
– Я думал, читать могут только люди, – выпалил Семьдесят Второй. Когда Лира изумленно воззрилась на него, он отвернулся. – Я хочу помыться, – буркнул он.
Несколько секунд спустя она услышала, как вздрогнул шланг душа и потекла вода – знакомые звуки почти убаюкали Лиру. Она не понимала Семьдесят
