— Сказала, сошла с ума, — иронично повторила дама бальзаковского возраста.
— Позвольте узнать, с чем связано столь неутешительное заявление? — улыбнулся Андрей.
— Когда по ночам мерещатся привидения, молодой человек, это уже диагноз…
— Я тоже его видела! — испуганно пропищала бабуля.
— Кого?! — Все взгляды обратились к растерявшейся от общего внимания старушке.
— Его!
— В палате, ночью, кто-то был, посторонний, — мрачно констатировала дама.
— Может, медсестра? — предположил Андрей.
— Нет! Когда он открыл дверь, на фоне освещенного коридора я увидела темную одежду.
— А почему вы решили, что приходил мужчина?
— Не знаю. Простите, я устала.
Андрей наклонился к Милочке и нежно прошептал:
— На сегодня хватит впечатлений, отдыхай, малыш.
— Ты уже уходишь? — расстроенно спросила девушка, не выпуская его руки. — А завтра придешь?
— Конечно. Не грусти, поправляйся, моя хорошая.
— Я боюсь!
— Чего, глупышка?
— Вдруг ночью опять появится «этот»?
— Даже если появится, не забывай: неизвестный хотел тебя всего лишь предупредить, так сказать, по-дружески.
— Все равно боюсь!
— Малыш, не капризничай! До завтра!
— А поцеловать? — Мила обвила его шею руками.
— Мечтаю, — серьезно ответил Андрей.
Вечером девушка вновь и вновь внимательно перечитывала странное послание. Нет, на розыгрыш оно не походило. Но если принять сказанное в записке за правду, значит, на самом деле существовал человек, который ее настолько ненавидел, что готов был даже убить! Мила вспомнила о своем последнем разговоре с матерью Саши. Как Инна Петровна смотрела на нее, обвиняя в убийстве сына! Даже обращалась в прокуратуру! Потом ужасная смерть Володи… Оба были влюблены и погибли! Совпадения?
Темнота. Слышится чей-то шепот: «Просыпайся!» Мила открывает глаза. Темнота. Сон или явь? Становится страшно. Вокруг огни и пустота. Мила чувствует невидимые нити, которые жадно тянутся к ней, врастают в плоть. Они высасывают жизнь, забирают силы, мысли, желания, оставляя пустую телесную оболочку…
Андрей вышел из метро. Ледяной ветер заставил зябко поежиться. Озабоченно взглянув на цветы, он расстегнул куртку и осторожно спрятал под ней розы. Быстрая ходьба по искрящемуся, в свете уличных фонарей, заснеженному бульвару немного отвлекла от мрачных мыслей, но при виде знакомого грязно-желтого здания дурное настроение вновь вернулось к нему.
Преодолев длинный больничный коридор, Андрей широко распахнул дверь палаты и остановился в растерянности.
— Увезли твою девушку, — сочувственно вздохнув, обратилась к нему старушка.
— Куда? — испугался Андрей.
— В реанимацию, — вмешалась меланхоличная дама.
— Почему в реанимацию?!
— Мила вчера вечером потеряла сознание. Мы думали, она заснула. Сестра пришла делать укол, ну и обнаружила…
— Но прошел целый день!! Она что, так и не пришла в себя?!
— Мы не знаем. Обратитесь лучше к Эдуарду Алексеевичу.
— Спасибо. — Андрей машинально положил букет на стол и направился к выходу.
— Цветы забыли, молодой человек! — напомнила дама.
— Оставьте себе, — ответил он и стремительно выбежал из палаты.
Ординаторская располагалась в противоположном крыле отделения. Дверь, обитая коричневым дерматином, заглушала звуки голосов, мужского и женского. Не дождавшись конца разговора, Андрей решительно вошел в кабинет.
— Извините меня, Эдуард Алексеевич, я по поводу Людмилы Теодориди.
Женщина, сидевшая к нему спиной, обернулась, и он увидел заплаканное лицо Милиной мамы.
— Здравствуйте, Надежда Михайловна…
