велосипедисту. Молодой красивый парень, в ушах блестят пластиковые наушники, от них два провода к плееру на поясе, на руке фитнес-браслет, где все еще сменяются цифры, показывая затухающую жизнь.
– Быстрее, – велел Азазель нервно, – милиция нагрянет, начнутся расспросы!.. В новом теле нужно успеть еще и смыться!
Михаил покачал головой:
– Не могу…
Азазель вскрикнул раздраженно:
– Как это не можешь?
Михаил отступил на шаг:
– Нет, все-таки что скажу Синильде?.. Что? Не могу! Все, Азазель, уходим.
Вдали из-за домов вынырнул полицейский автомобиль с мигалкой и воющей сиреной. Михаил отступил в тень, все еще странно заторможенный, Азазель с силой потащил его дальше в сторону их припаркованной машины.
– Если уходим, то быстрее!.. Сейчас здесь все оцепят!
Он втолкнул его в автомобиль, подал задом, въезжая по узкой дорожке между домами во двор, там пустил в объезд детской площадки, а когда выметнулись на параллельную улицу, Михаил спросил виновато:
– Все рухнуло?
Азазель процедил сквозь стиснутые челюсти:
– Рухнуло, да еще с таким треском… но не все. Я уже привык в этой сумасшедшей жизни ко всяким неожиданностям. И к сумасшедшим тоже. Даже в какой-то мере как бы готов, хотя к этому никто на самом деле не готов. Сейчас все, кто засек всплеск, ринутся в погоню.
– Будем отбиваться?
Азазель покачал головой:
– Тогда нас вообще закольцуют и затопчут. Там дальше есть запутанные дворы, я знаю, как протиснуться между сараями и «ракушками» на другую улицу, а по ней вернемся к тюрьме.
– Ого, – сказал Михаил, – ты обнаглел не слишком?.. А чего ты решил, что я допустил всплеск? Я действовал как обычный человек этого малопонятного мира.
– Обычные не кладут все пули в голову, – бросил Азазель, – да еще на такой дистанции. Или в самом деле такой меткий? Ладно, к счастью, сейчас все сосредоточены на погоне. А когда поймут, что впереди никого, мы за это время освободим нашего доблестного солдата.
Михаил спросил с тревогой:
– Получится?.. Не любишь отступать, да?
– У меня всегда все получалось, – заверил Азазель, – кроме тех случаев, когда не получалось, но кто из успешных такое считает и помнит? В этом мире нужно жить радостно, так велел Гедоний.
Михаил молча уперся ногами, видя, как Азазель резко крутит руль то влево, то вправо. Автомобиль мотает из стороны в сторону, затем повернул так резко, что его занесло, однако ухитрился вписаться в щель между строениями, проскочил, распугивая народ, вслед неслись озлобленные крики, но в конце концов выскочили на тихую улицу, где Азазель круто развернулся и погнал автомобиль в обратную сторону.
– Все-таки хочешь в одиночку? – спросил Михаил. – Азазель, не хами. Там без меня не обойтись. Тюрьма не санаторий…
– Да ну? – сказал Азазель саркастически. – А как ты предлагаешь действовать?
– Не знаю, – признался Михаил, – но разве бой не покажет?
– Какой бой, – прошипел Азазель зло, – если это тайная операция? Я там все улики оставлю, что заключенный сбежал, обманув охрану и сигнализацию!.. А ты предлагаешь устроить бойню?
– Но разве вдвоем не сумеем?
– Без всплеска?
– Ну да, – ответил Михаил без уверенности. – У нас недоступная людям скорость, точность в стрельбе… Что еще?
Азазель сказал с сердцем:
– Здесь и живые охранники сперва выстрелят, а потом спросят, хто такой. Местная автоматика и это даже спрашивать не будет. Жди в машине, но будь наготове. Возможно, придется нас прикрывать, бывает всякое.
– Хорошо, – ответил Михаил, – буду настороже. И прикрою.
Азазель подогнал автомобиль максимально близко к забору, там вымахали картинно красивые деревья с роскошными кронами, нетрудно догадаться, что Азазель как-то придумал использовать их для ложных следов.
Михаил приготовил оба пистолета, Азазель кивнул ободряюще и беззвучно выскользнул наружу.
Ждать пришлось долго. Михаил прислушивался так, что стрекот ночных кузнечиков уже различал чуть ли не на другом конце города, но везде
