– «Мэдисон считала себя очень умной, – продолжает шофер. – Но это не так. На самом деле она была тупой. Глупой коровой, которая довела человечество до гибели…»
Медленно, чтобы не привлекать его внимания, я вылезаю из кофты. Потом надеваю испоганенную рубашку и застегиваю пуговицы – осторожно, стараясь не касаться высохших пятен семени, которым густо заляпан ее затвердевший перед.
– «У малышки Мэдди, – не замечая моих действий, продолжает шофер, – не будет иного выбора, кроме как отдать себя Сатане для плотских утех…»
Расположившись так, чтобы прикрыть собой дедушку с бабушкой от гнева Дьявола, я раскрываю книгу мистера Дарвина на обезображенной главе об Огненной Земле. В этом месте высокопарный дневник путешественника почти нечитаем. На раскрытых страницах отчетливо проступает силуэт расплющенного органа.
– «Бедной толстушке Мэдисон Дезерт на-на-на Трикстер Спенсер вскоре предстоит сделаться наложницей темного властелина!»
Хотя шофер-Сатана пока не видит окровавленной книги с омерзительной иллюстрацией, ее замечают многие другие. Бабушка с Папчиком, разглядев силуэт конца, принимаются хихикать. За ними золотистый ангел Фест, поняв, что к чему, весело таращит глаза. Прочие души – сгоревшие заживо призраки – по пути в «линкольн» тоже решаются мельком посмотреть на выставленный мною кровавый экспонат и фыркают.
Не обращая на них внимания, шофер переворачивает страницу манускрипта:
– «Мэдисон будет служить Сатане в Гадесе и родит ему многих гнусных отпрысков…»
Я, набравшись смелости, показываю ему оскверненную книгу и кричу:
– Как? Как могучий Сатана осуществит подобное нечестивое слияние?
Дьявол прерывается и поднимает глаза от рукописи. В очках, в обоих стеклах, отражаются страницы «Бигля».
– Могущественный Сатана, – спрашиваю я, – разве тебе не подрочили окровавленной главой о Мысе Доброй Надежды?
Водитель медленно опускает очки, приоткрывая желтые козлиные глаза; они бегают из стороны в сторону.
На полях бабушкиной рукой написано:
– Не был ли ты, – настойчиво продолжаю я, –
Загнанный в угол моими откровениями, ливрейный Дьявол лишь невнятно бубнит.
Милый твиттерянин, я исполнила обещание, данное себе в последний Хэллоуин, – надрала сатанинскую задницу. Урон, нанесенный моими пухлыми ручонками, далеко превосходит любые мои представления о собственных силах. Вот доказательство, что я – нечто большее, чем липкая педофильская фантазия Вельзевула. Разве вымышленный персонаж способен так покалечить своего создателя?
Малиновая шкура водителя пунцовеет еще сильнее, и это красноречивее любого словесного ответа. Рога вырастают, приподнимая фуражку. Когти удлиняются, стягивая перчатки.
Не замечая происходящего вокруг катаклизма, я продолжаю свою тираду. Линия горизонта сложена из пылающих пластиковых гор; все мироздание – смесь трагедии и фарса. Приближаются трое: суккуб Бабетт, некогда моя лучшая подруга, ведет моих маму и папу, подталкивая смертоносным острием большого, богато украшенного ножа. Того самого, старинного, которым Горан казнил милого шетландского пони.
Вид родителей, подведенных к Дьяволу определенно в роли заложников, очень меня беспокоит. Тем не менее я храбро выставляю вперед испорченную книгу и бросаю вызов:
– Покажи нам, темный господин, осталось ли хоть что-то от твоей штучки-дрючки. – Я выпячиваю грудь, демонстрирую грязную рубашку из шамбре и вопрошаю: – Разве это не твое
Сатана, дрожа от ярости, швыряет рукопись наземь. Он вытаскивает из «линкольна» нечто бледное. В сжатых пальцах болтается рыжий мешочек, и, когда его с силой встряхивают, он издает жалобное «мяу».
О боги! Это Тиграстик.
Ангел Фест, прежде чем я успеваю на него шикнуть, подхватывает мой вызов:
– Да, Князь лжи, показывай свою обрубленную пипиську.
К хору подключается бабушка:
– Показывай! Дай-ка мне глянуть на твой кривой корешок!
В ответ Нечистый спокойно оборачивается к демону, держащему моих родителей, и говорит:
– Убей их. Убей сейчас же.
21 декабря, 14:48 по гавайско-алеутскому времени
Сатана разъяренный
Милый твиттерянин!
