Что они задумали, какова их цель – не скажет, наверное, никто. Да и не нужно, планы таких сущностей – огромны, обширны, на множестве миров и сонмах созданий. Мы пойдём дальше, дочка, просто будем помнить, что Дух Познания и Дух Соборной Души решили дать нам знать, что они тоже не дремлют.
– Так, может, это они и наслали волков? – выпалила Райна.
– Дочка… – поморщился Отец Богов. – Нет, конечно. Если бы Дракон и Орёл хотели нас остановить, нас бы уже остановили. Они ничего не делают просто так, каждый их план, каждый замысел несёт в себе множество планов иных, скрещивающихся, сходящихся, расходящихся и так далее. Они хотели, чтобы мы знали – они нас заметили, они нас видят.
– Зачем? – Сонливость с Райны уже давно слетела.
– Знал бы – восседал бы на месте Хедина, – буркнул Старый Хрофт. – Наверное, чтобы подбодрить. Чтобы мы знали – их взор замечает нас, им не всё равно, что мы задумали. Чтобы мы шли б вперёд, не сомневаясь. Я так это трактую, дочка. Вперёд и только вперёд – а Третья Сила, во всяком случае, не против нас.
Слова Отца Дружин, казалось, внушали надежду – однако взгляд его оставался угрюм и хмур, и слишком уж часто падал на беззаботно сопящего тигра Барру.
– В дорогу, дочь, – только и бросил Старый Хрофт, когда начало темнеть.
Летние ночи здесь, на Гнипахеллире, светлы и прозрачны, воздух словно пронизан бледным сиянием; на потемневшей земле стерлись немногие остававшиеся краски, равнину затопили сумерки. Тигр Барра зевнул, раскрывая пасть так, что, казалось, вот-вот разорвёт.
Слейпнир легко взмыл, Отцу Дружин предстояло сверху отыскать процессию Яргохора. Райна осталась с Баррой и шестью покорными мулами.
Торопиться было некуда, белый тигр мягко переступал широкими лапами, не производя тем не менее ни малейшего шума. Мёртвые равнины Гнипахеллира утонули в ночном сумраке, холодные звёзды глянули с высот и, словно отвечая им, по просторам серых полей вспыхнули бесчисленные огоньки – холодные, совсем не дающие тепла и почти не дающие света.
Мёртвые влачились, покорные власти Яргохора. Впереди их ждала лишь яма Хель – да смутная надежда, что «это не навсегда».
Райна невольно поёжилась. Ей выпало биться в неисчислимых сражениях, однако она всеми силами гнала от себя эту картину – мёртвый полусвет вокруг, фонарь с оплывающей свечой в бесплотной руке, и впереди лишь чёрный зев Тракта, за которым только врата Хель.
Хотя, если верить привидевшемуся в бестелесном, сотканном из пепла Асгарде, её посмертная дорога пролегла бы в совсем иные края.
Слейпнир исчез в тёмном небе; валькирия держала путь на полночь, сдерживая ворчащего тигра. Вьючные мулы следовали покорно, как им и положено, подобные в чём-то душам на их последнем пути.
Прошумел ветер, ударили о серую землю Гнипахеллира копыта восьминогого жеребца, и Старый Хрофт хрипло каркнул с седла:
– Нашёл.
Валькирия никогда не задумывалась, как именно Яргохор выбирает свои пути. Поверье утверждало, что Водитель Мёртвых чуть ли не самолично является к каждому умершему, дабы исторгнуть душу и уволочь за собой, болтали и о каких-то его слугах; во время oно бывшим царством Хель распоряжался мрачный Яэт, Размышляющий Бог, однако он был один, а подобных вместилищ мёртвых – множество во всех мирах Упорядоченного, так что, скорее всего, собрат Ямерта тут если и наличествовал, то не в телесном виде, самое большее – как аватара.
Потом сгинули, лишившись силы, Молодые Боги, ушли в изгнание, хоть и оставшись в живых, а пещеры за дальним концом Чёрного Тракта так и остались. С пустым троном в самом их сердце.
– Туда, – махнул рукой О?дин. – Он там.
Сердце валькирии забилось, словно в давно забытые времена Асгарда. Приближалась битва, самая небывалая, самая невероятная и самая отчаянная со времён Боргильдова поля. Альвийский меч дрогнул в ножнах, просясь на волю.
– Ещё не сейчас, – прошептала Райна. – Ещё не сейчас, Оружейница. Но уже скоро, совсем скоро.
Она сама не знала, что заставило её вспомнить альвийскую мастерицу, но стройная фигура с закрытым чёрной вуалью лицом словно въявь встала перед внутренним взором воительницы.
Караван резко свернул на северо-запад, Старый Хрофт торопился. Мулы перешли на некое подобие рыси, но заставить их убыстриться ещё было, пожалуй, невозможно.
– Множество. Бесконечная череда. – Отец Богов смотрел только вперёд. Слейпнир нёсся в нескольких футах над землёй, словно избегая касаться мёртвой тверди Гнипахеллира.
Старый Хрофт явно имел в виду души.
По лицу Райны словно хлестнуло ледяным бичом – они погружались в холодный поток, будто вместе с мёртвыми уходили все прожитые ими зимы. Могильное дыхание стало как никогда ощутимым; а вот впереди и необозримая цепочка огоньков, теряющаяся за горизонтом.
Сколько ж их тут… Тысячи и тысячи, словно по всему Хьёрварду кипят яростные схватки.
– Не отставай. – Слова Отца Дружин лязгнули сталью.
Да, вот они – бледные, едва различимые в сумраке тени. Слабо светятся очертания головы, плеч, рук, ноги почти не видны. И – тусклый фонарик
