Богами Ямерт и его присные, почему они ещё живы?!
Отец Дружин встретил горящий взгляд валькирии, не дрогнув.
– Даже сейчас они куда сильнее меня, дщерь. Моя «месть» означала бы лишь прощание с истинной местью. Кроме того, Шестеро – только шестеро, потому что Ялини, лучшая из них, отреклась от братьев и сестёр – зачем-то нужны Хедину с Ракотом. К тому же, не забывай – это именно я навёл юного Хедина на то, что он
– Но, отец, почему же тогда они с Ракотом, а не ты, властвуют над сущим?
Старый Хрофт пожал плечами.
– Упорядоченное избрало их. Они обрели великие силы, и по праву. Сила не даётся неправедным. Она справедлива, дочь моя.
– Тогда бы мы одержали верх на Боргильдовом поле…
– Не все пути вышних иерархий ведомы даже и мне, – с неохотой признался О?дин. – Прошло то время, когда я мнил, что мудрее меня нет никого в мире. К иным тайнам мне так и не удалось подступиться. Новая, незнакомая магия – как, скажем, магия молодого Хедина – мне так и не далась. Впрочем, достаточно разговоров, Рандгрид. Мы явились сюда не просто так. Нам потребуется оружие. Настоящее оружие.
– Здесь, отец? В этой пустыне? Неужели гиганты могли обладать чем-то таким, что пригодилось бы нам сегодня?
– Я не зря вспомнил про развалины, – невесело усмехнулся О?дин. – И про Асгард. Во время oно, как ты помнишь, именно Фазольт и Фафнер возводили его стены…
– Я помню, отец.
– Цена их казалась неподъёмной, но мы были горды. О, как мы были горды! Мы уплатили требуемое, и они удалились, во всё горло распевая какую-то совершенно варварскую песнь…
– Я помню и это, – Райна избегала смотреть на отца. – Сама того не видела, но сёстры – рассказывали.
– Прекрасно. Ну а помнишь ли ты, дочь моя, что гримтурсены строили лишь кольцо внешних стен с башнями? Что сердце Асгарда, Валгаллу, мы поднимали сами?
Валькирия молча кивнула.
– С тех времён у нас кое-что осталось, – О?дин вновь сощурил единственный глаз. – И осталось именно здесь. Иди сюда и помоги мне.
– Как, повелитель? У меня нет никаких «волшебных сил». Я воевала простой наёмницей, искусной с обычным оружием.
– Вспомни, как вы с сёстрами неслись меж облаками и морем. Как спешили к бранному полю, как подхватывали павших героев, унося их в Валгаллу. Вспомни вашу песнь, заставлявшую дрожать небо и землю. Вспомни, какой ты была, Рандгрид! Ты, самая младшая, но и самая яростная! Вспомни сестёр – Рёгилейв и Хильд, Хьёрфьетур и Хлекк, Гель и Гейр! Вспомни и Сигдриву, вспомни её судьбу, и пусть гнев твой воспылает так ярко, как только может. Вспомни ваш полёт, вспомни всё, моя дочь! Вспомни свою мать!
Райну трясло, глаза метали молнии, в горле валькирии глухо клокотало.
– Хорошо! – каркнул Отец Дружин.
Меж его воздетых рук заклубилось холодное голубоватое сияние, словно молодой лёд. Сияние изменялось, складывалось в причудливые символы, древние руны, бывшие древними ещё во времена Боргильдовой битвы. Миг – и слепленный из ничего огненный шар, разбрасывая искры цвета неба, врезался в землю, безжалостно расплёскивая вокруг себя неподатливую твердь. Миг спустя обнажился древний фундамент, сложенный из огромных диких валунов. Опрокинутые деревья так и валились во все стороны.
Голубой шар опалил старые камни и угас, но своё дело сделал. Один из валунов откатился в сторону, замерев среди расплёсканной, точно вода, земли.
Тяжело дыша, Райна глядела на открывшуюся яму. Наверное, валькирия ожидала сверкающих сокровищ, магического оружия, пережившего все эпохи, древнего и убийственного – однако вместе этого ей открылись лишь несколько покрытых ржавчиной обломков. Это даже не могло быть мечом.
– Разочарована? – усмехнулся О?дин. – Пора сверкающих клинков ещё не наступила.
– Позволит ли отец мой спросить, что это?
– Позволит. Кирка, заступ и плуг. Кирка с заступом, возводившие стены Асгарда, вернее, то, что от них осталось, и плуг, которым проведён был первый круг на земле, где легли фундаменты нашей твердыни.
– Но ведь это… вещи ётунов?
Старый Хрофт покачал головой.
– Не во всём можно верить преданиям. Тем более сказкам ётунов. Они большие любители прихвастнуть, особенно когда дело касалось асов и, сверх того, асинь.
– Но я сама помню… и ты повторил, отец…
– Эти вещи никогда не принадлежали великанам, дочь моя, – Старый Хрофт чуть сдвинул брови. – Инструмент стал даром первых гномов. Мы строили, а потом, донельзя довольные собой, гордые, заносчивые, пренебрежительные, – попросту забыли о нём. Мьёлльнир и Гунгнир – вот что казалось ценным,
