с минимальными потерями создать затор на дороге, помешав немцам помочь своей засаде, которую мы будем уничтожать. То есть размышляли как раз танкисты, погранцы просто работали, выдали мне на изучение свой план, я его одобрил с парой поправок и отправил готовиться к маршу. Вот с танкистами было всё не так просто. Конечно, парни жадно учились всему новому, тем более они прекрасно видели, что по подготовке я превосхожу их на голову, но опыта не хватало.
– Ладно, слушайте мой план. Первым делом нужно разделить роту на два боевых отряда. Ударить и по шоссе, и по засаде мы должны одновременно. Бронепоезд в данном случае будет только мешать, демаскирует наши намерения дымом. К дороге подобраться в принципе не сложно, как и создать затор, удерживая немцев на опушке, пока вторая группа добивает засаду и помогает экипажу БП восстанавливать путь. Однако солдаты в засаде настороже – значит, что?
– Что? – первым успел спросить Михайлов.
– Значит, их нужно отвлечь и вывести часть артиллерии или личного состава из строя.
Командиры задумались, и снова меня порадовал командир роты, лицо его просветлело, и он уверенно спросил:
– Ряженые?
– Ряженые, – кивнул я. – Сами догадались, или подсказал кто?
– Видел, как ваш ординарец нёс охапку немецкой формы. Сопоставить было не трудно.
– В логике вам не откажешь. Что ж, давайте обсудим в подробностях задание для каждого…
В подробностях разъясняя свой план, я сам обдумывал тот шаг, который собирался сделать. Сомнения глодали меня. Причина та же: будет ли всё так, как я описал, после изменений, что я уже внёс в этот мир. Капитан Якимов, когда сжёг свой КВ в лесу, через три дня встретился с двумя выжившими бойцами из экипажа БП. Они-то всё и описали, да и с курсантами чуть позже встретились. Их шестеро было, и один преподаватель в звании старшего лейтенанта. Остальных рассеяли и перебили в чистом поле догнавшие на бронетранспортёрах гренадёры одной из моторизованных дивизий. Эти в пшенице спрятались и смогли ночью уйти. Повезло, считай. Вот старлей от экипажа бронепоезда и узнал, что они в тот день находились в одном лесу, но так и не узнали друг о друге. Якимов очень подробно рассказывал, мы тогда выпили, помянули тех, кто сгинул в сорок первом, вот он и вывалил на меня всё, что тогда пережил. Полтора часа жутких историй. К сожалению, в этот день иссякает последнее, что я могу использовать из его рассказов, дальше только своим умом воевать придётся.
Вездеход двигался толчками, но шустро, несмотря на повреждения, нанесенные шальной пулей. За рулём сидел здоровенный немец, унтер, рядом обер-лейтенант вермахта, с боков на заднем сиденье меня стискивали два дюжих солдата с автоматами на коленях. Я сидел в полной форме командира РККА. Нет, я не был пленным, в этот раз я был при оружии и документах, изображал диверсанта из полка «Бранденбург».
– Переезд впереди, – негромко сказал водитель по-русски, продолжая следовать за мотоциклом, что двигался метрах в двадцати перед нами.
– Приготовиться, – так же негромко приказал я. – Помните, вы немцы, завоеватели, вот и ведите себя соответственно. Лыбьтесь, уверенно вокруг поглядывайте. Соберитесь, парни, тут всё зависит от нас.
Кюбельваген переполз через пути, часовой у будки смотрителя отдал нам честь, однако буквально через двадцать метров легковой автомобиль вдруг громко взвыл мотором, что-то внутри хрустнуло, и он окончательно встал, заглохнув. Мотоциклисты успели отъехать метров на сто, когда заметили, что мы встали, поэтому развернулись и покатили обратно.
– А вот этого я не ждал, наблюдатели не доложили, – пробормотал я, когда один из солдат предупредительно открыл мне дверцу и слегка поклонился, что показывало всем зрителям – в вермахте я занимаю не последнее положение. Да и обер-лейтенант вёл себя соответствующе, почти угодливо.
Почему наблюдатели с трёх километров не заметили целую группу пленных, которых у переезда охраняло не так и много немцев, мне было понятно. Они находились за железнодорожным полотном левее будки обходчика, в овраге, переходящем в низину. Пленных было всего около пятидесяти человек, отдельно группа танкистов сидела вокруг двух своих раненых, видимо тяжёлых. Самих танкистов я насчитал семнадцать человек, с ранеными было девятнадцать. Почти все в рваных и обожжённых комбинезонах, у многих сохранились шлемофоны. Но не у всех, у шести человек не было. Остальные пленные представляли собой яркую возможность ознакомиться со всеми родами войск. Кстати, тут и погранцы, и сотрудники НКВД были, разве что представители политуправления отсутствовали. Почти в центре сидели две представительницы женского пола, одна, судя по знакам различия, сержант радиотелеграфист, очень миленькая и ладненькая, это было понятно, даже когда она сидела, красивые формы так и выпирали из формы. А вот кто сидел рядом с ней, я видел хорошо. Особенно не удивился, увидев Смирнову. Наша новая встреча не сказать что меня удивила, но порадовала. Если она тут, уже за Минском, значит, доехали. Интересно, где Иванов, неужто сгинул при обороне города?
Сам я пленных особо не разглядывал, так, для виду безразлично мазнул взглядом – тут, похоже, отстойник был, привозили всех, кого схватили неподалёку – и весело заговорил с обер-лейтенантом. Чтобы не нести пургу, рассказал ему на немецком анекдот. Напомню, что задание-то ещё не выполнено, игра должна продолжаться. Пока обер-лейтенант, запрокинув голову, натурально ржал, двое солдат ухали, сотрясаясь от смеха, я снова, слегка позёвывая, осмотрелся. Даже водитель, что возился под машиной, пытаясь обнаружить и исправить поломку, содрогался от смеха. Вот сами раненые нас разглядывали, чуть ли не тараща глаза. Я не говорю про всех, трое вообще спали, другие были настолько усталыми, что им всё было безразлично. Я говорю о танкистах и части пленных, явно охранявших девчат. Странно, что немцы их не попользовали, а сюда привели. Обычно они особо не стесняются.
