патронов хватит?» Оставалось надеяться, что собственно здания или несколько зданий базы представляют из себя орешек покрепче.
Похоже, что так оно и было: автобусы остановились у пятиэтажного дома, чьи окна по всему фасаду были закрыты стальными листами, для света оставили лишь небольшие прорези. Двери – тяжелые, с массивными засовами изнутри, петли защищены… Вот это Максим оценил сразу, как только увидел. В здании отсидеться можно. Подумав о длительной осаде, он сразу вспомнил о воде и машинально задрал голову. Ему показалось, что сверху установлены то ли бочки, то ли целые цистерны.
– Ну все, выгружайся не спеша! – приказал Новосиб и добавил Дрону, потише: – Беги к Степанычу, пусть организует Лехе похороны, чин по чину, и за Папой Мишей присмотрит. Не надо его одного оставлять. Только скажи, чтоб не давил и оружие не забирал.
Больше никаких особых распоряжений не последовало. Спец довел пошатывающегося и кривящегося от боли майора до двери, внизу его приняли Толик и Максим. Не зная, что делать дальше, они отвели его в «курилку», как называли четыре лавки, поставленные вокруг ямы в земле, наполненной пеплом, мусором и окурками.
– Надо было еще пару рожков по карманам распихать, на всякий случай, – запоздало пожалел Толик, укладывая на колени автомат. – Лохи мы с тобой, Макс. А теперь они, смотри, все выгружают и пересчитывают.
– Вот и не досчитались бы ваших рожков. – Белоглазов почти уже пришел в себя, только на ногах стоял некрепко. – Новосиб приказал иметь с собой два, значит, больше брать нельзя. Не смейся, Толик, если за такими вещами не следить, всегда кто-то в нужный момент без боеприпасов останется.
– А вы действительно имеете какое-то отношение к средствам борьбы с вирусом? – спросил Максим. – Или я не так понял Новосиба?
– Не совсем так. И прости, больше я тебе ничего говорить не буду, не имею права. И не уверен, что буду говорить об этом с Новосибом. Очень уж он торопится за всех решать.
Новосиб, меж тем, отдал своим людям еще несколько распоряжений, не слишком-то дружелюбно покосился на расположившихся на скамейке и хотел войти в главное здание базы, но столкнулся в дверях с полным, краснолицым мужчиной. Мужчина дорогу уступать не стал и прямо-таки попер на Новосиба перетянутым портупеей животом.
– Вот я сейчас поведу своих людей в бой! – почти закричал он так, что всем было прекрасно слышно. – Поведу парней выковыривать этих червяков из их банок! Я буду класть людей, но я буду добиваться от них хоть чего-то! И добьюсь! Или мы ворвемся в бункер не считаясь с жертвами, или они хотя бы сдадут нам стратегические медицинские склады, ты понял?
– Ты скажи просто: «Я – клюв от воробья!» – почти ласково осадил его Новосиб. – Что с тобой, Клыкач?
– А надоело мне, что как в бой, так Клыкач со своими ребятами! А Новосиб катается туда-сюда, печенье из универсамов выгребает и аптеки чистит! – Толстяк сорвал с головы военное кепи, протер лысину. – Почему, пока одни умирают, другие тащатся, а? Почему мои парни меня об этом спрашивают?
– А кого же им еще спрашивать, Клыкач? Ты их командир. Ты их собрал, у тебя сплошь кадровый состав, ты истребовал себе технику, ты обещал открыть убежища… Вот они и спрашивают: а зачем нам умирать и убивать, если толку никакого? Дай пройти, у меня дела срочные.
– Нет, погоди! – Клыкач заступил ему дорогу. – Что, по-твоему, это все зря, да? Ты считаешь: пусть сидят там, да? А я вот танками буду громить их, я ребят за вертолетами послал, я еще и авиацию подниму, понял? Я достану их! А ты сдался, ты решил позволить им там жить, пока мы тут умираем, ты…
Новосиб, исчерпав терпение, рванул Клыкача за руку на себя, заставив развернуться боком, и мгновенно оказался у него за спиной.
– Сначала надо самим научиться выживать, а уж потом идти убивать эту сволоту! – сказал он уже из дверей. – И я сто раз говорил наверху: надо не за вертолетами и самолетами людей посылать, а надо шерстить все кварталы в поисках вирусологов, иммунологов и прочих не знаю там даже кого! А заберешься к ним под землю – сам же все и разворотишь! Ладно, что с тобой говорить…
Командир скрылся в дверях, и заволновавшиеся было люди Новосиба расслабились, уселись опять на сложенный прямо на асфальт груз. Автобусы уехали куда-то за здание. Клыкач, еще более злой и еще более красный, чем вначале, потоптался на месте, потом в сердцах плюнул и, на ходу доставая сигарету, подошел к курилке.
– Зажигалка есть у кого? – буркнул он. – Кончилась, черт, все у нас кончается.
Запасливый Толик тут же достал из кармана лишнюю.
– Берите совсем, этого добра у нас еще надолго хватит, полны магазины! А вы, простите, в Сопротивлении кто? Мы недавно прибыли.
– Какое еще, к хренам, Сопротивление? – Клыкач закурил и, не поблагодарив, спрятал зажигалку. – Дурацкое название, мы же не во Франции. Хотя я недавно вообще чудесное услышал: Революционый Фронт! Какая к хренам революция, когда царь сам от престола отрекся и бросил подданных подыхать!
Майор привстал.
– Майор Белоглазов, – представился он. – Простите за вопрос, но я немного не понимаю ситуацию. Разве не было утвержденного плана, по которому должны были действовать Вооруженные Силы и… МЧС, в конце концов.
– Планов было – во! – Толстяк чиркнул себя ладонью по шее. – Но ты хоть понимаешь, майор, что этот вирус косил не разбирая? Управление сразу было потеряно, в течение четверти часа. Выжившие кое-как отбились от мутантов, оклемались – пора связь налаживать. А она в каждом звене цепи рвется,
