удержать саму территорию базы, палаточный лагерь и автопарк, никто даже не заикался.
Папа Миша в разговор не вмешивался. После гибели сына он так ни разу и не улыбнулся, стал непривычно молчалив. Все понимали, что короткие похороны случились совсем недавно, но время в эти сумасшедшие дни летело так стремительно, что за чередой событий люди редко успевали грустить о погибших. Тем более, что, как правило, они знали этих людей совсем недолго. Другое дело – Папа Миша, которому от прошлой жизни остался сын. И вот – глупая смерть. Леха не обернулся и не был разорван мутантами, а мгновенно погиб от удара сорвавшейся с креплений трубы миномета. Теперь Папа Миша молча крутил баранку, время от времени поглядывая на закрепленную перед собой карту.
– Если надо будет картины таскать, или вообще мебель, я откажусь! – доверительно сообщил Максиму Толик. – Не по душе мне Новосиб. А уж те, для кого он это все добывает, – тем более! Может, это даже и не хозяева! Может, просто хотят нашими руками чужое жилье вычистить!
– Тогда бы нас в музей послали! – предположил Максим. – Представляешь, сколько сейчас миллионов долларов висит в картинных галереях вообще без присмотра? А в Оружейной палате, допустим, сколько всего?
– Ходит слух, – сказал Дрон, услышав их разговор, – что все самое ценное – ну, самое-самое! – упрятали под землю еще в самом начале. Часть в бункеры, а часть – в специально намеченных хранилищах припрятали. Они же, власти-то наши, когда запирались, надеялись вскоре вернуться, наверняка! И опять в Куршавели кататься, или куда там они любят. Валюты рухнули все от кризиса, который во время эпидемии как начался, так сразу общей катастрофой и закончился. А у них – картины, серебряные всякие штуки, бриллианты!
– Ну, и кому все это будет нужно? – мрачно спросил его невысокий боец лет тридцати, протирая толстые очки. – Больше никто огромных денег за холст со старыми красками платить не будет, забудь. Лет через триста, когда популяция восстановится, тогда и спрос будет. Искать будут, рыть, реставрировать все, что уцелело… И наши черепа находить между делом. Только черепа будут дешево стоить даже через триста лет – очень уж много!
– А я уверен, что у америкосов есть противоядие! – хрипло крикнул кто-то сзади. – Своим они наверняка уже колют вовсю! Только белым, конечно, зачем им черные и латиносы всякие? Они давно это планировали, только Россия мешала! Вот теперь они и ждут, пока мы передохнем!
– Хватит глупости говорить! – очкарик демонстративно уставился в окно, барабаня пальцами по калашникову. – У них дочь вице-президента одной из первых погибла, это было во всех новостях. Тогда еще были новости…
– Они тебе расскажут! – Хриплый рассмеялся. – А ты и уши развесил: новости! Может, у них там вообще уже все хорошо. Может, у них там ничего и не было! Откуда ты знаешь? Из их же новостей? Так они всегда нам врали!
Завязался спор, совершенно, на взгляд Максима, бессмысленный. Автобус, между тем, постепенно приближался к центру. Аккуратно объехав Красногвардейские пруды, Папа Миша по Звенигородскому шоссе, где с ними разминулась короткая колонна военных грузовиков, удачно проскочил мимо метро 1905 года на улицу Красная Пресня. Со стороны станции наперерез им кинулись около сотни мутантов, но дорога была свободна, и они быстро остались позади.
– Вояки их растревожили, – предположил Дрон. – Поехали еще какой-то склад потрошить, наверняка. Хотя я бы в такую погоду людей держал поближе к укрытиям.
– Вот ты Папе Мише об этом скажи, – прошептал очкарик. – А еще лучше сразу Новосибу. Где он сам?
Еще один поворот, и ЛиАЗ остановился возле особняка, довольно неожиданно вписавшегося в район многоэтажных домов. Без команды бойцы кинулись открывать переднюю дверь, укрепленную «засовами» из арматуры и цепей.
– Двое автоматчиков, четверо с инструментом ломать двери, – почти меланхолично приказал Папа Миша. – Дрон – старший, и чтобы без шума. В доме могут быть заперты один или два мутанта.
– Да хоть десять, за столько дней только один уже остался, – тихо проворчал Толик, но Папа Миша его услышал.
– Как мне задание дали, так я вам и передаю. После зачистки дома Дрон возвращается за руль, остальные берут все полезное. Фотоальбомы не выносить и не портить! Я за ними сам приду.
– Фотоальбомы? – удивленно переспросил очкарик, готовясь с ломом в руках покинуть автобус. – Вот тоже… Нашел, за чем нас посылать.
– Если у человека есть возможность в такое время послать группу за фотоальбомами, чтобы еще раз увидеть своих близких хоть на фото, то почему бы ему этого не сделать? Я бы послал хоть полк. Это ведь последнее, что от них осталось. – Папа Миша побарабанил пальцами по рулю, наблюдая, как бойцы не без труда выламывают массивную дверь. Потом добавил чуть слышно: – Вот устану от всего, и просто поеду домой. Кто же знал, кто же тогда мог думать об этих альбомах…
За первой, красивой резной дверью, оказалась еще одна, стальная, а когда взломщики справились и с ней, то оказались в тесном тамбуре перед третьей преградой. Дрон, утерев пот, позволил ломать ее другим, а сам поманил Максима и Толика к себе. Они выскочили с автоматами наизготовку, но мутантов нигде не было видно.
– Только не стреляйте! – предупредил он. – Не так уж мы далеко от метро, а внизу воды теперь, наверное, полно, вот мутанты там и кучкуются. Эх, только бы не полило… Но если начнется дождь – все бросаем и в автобус! А пока ваша задача – поискать вход в подвал, может, у них там запасы какие- нибудь хранятся. Найдете канистры с бензином – тоже тащите. Только осторожно: за каждой сломанной дверью может быть тварь.
Его слова подтвердились тотчас. Как только бойцы с ломами и топорами одолели третью дверь, на них кинулся мутант. Атака оказалась неожиданной:
