Он тоже вкушал пищу, чтобы не привлекать их внимания отсутствием праздничного настроения; Иисус, вероятно, знал, что в этой комнате Каиафа не арестует Его. Если бы Он думал, что Его схватят здесь, Он не придержал бы очень важные слова, которые скажет по пути к гефсимане (маслобойне).
Иисус знал, что Каиафа захочет сделать все скрытно. У Христа было много сторонников в городе и по всей стране, и Его публичный арест вызвал бы волнения, которые могли перерасти в мятеж. Мятежи всегда заканчивались кровавыми действиями римских легионеров.
Каиафа понимал, что Иисуса надо взять под стражу без шума. Знал это и Иисус. А сейчас, после посещения Антонии первосвященником, это знал и Пилат. Он предоставит первосвященнику необходимую помощь, но не ради примирения с ним. Он помышлял насолить иудеям, ускорив ход события, которое должно было расколоть людей на две враждебные группы.
Пилат знал, что после ареста он сможет предать огласке это не столь уж важное тайное дело и бросить его, как комок грязи, в лицо иудеям. А сейчас он делал вид, что так радеет за справедливость, что Пленника должны будут повести к нему для слушания через лесь город.
Сын Человеческий знал все это и даже больше, как будто эта драма была написана на заре времени, как оно и было на самом деле. А слова, сказанные в этот день, будут запечатлены в грядущих веках.
После третьего кубка вина ученики устремили свои взгляды на Иисуса, ожидая, что Он завершит ритуал вечери. Он приподнялся, облокотившись, чтобы видеть лица всех, включая Петра.
'Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, - сказал Он, - ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не свершится в Царствии Божьем'.
Как и раньше, эти слова для учеников были окружены таинственностью, но сейчас они интересовались событиями, которые будут до того, как 'свершится'. И что такое 'свершится'? Что значит это слово? Должна свершиться пасха? Где будет эта новая пасха? Может быть, Он имеет в виду конец света? Они все еще шептались, когда Он взял плоский круглый хлеб. Увидев это, апостолы умолкли и стали ждать.
Иисус встал. Он возложил руку на хлеб, обратил взор к небу и прошептал слова благословения. Затем молча преломил хлеб на части и раздал их апостолам.
'Сие есть тело Мое, - промолвил Он, - которое за вас предается, примите и едите'. Они вкусили хлеб, не понимая ничего, кроме того, что это было неожиданным отступлением от пасхального ритуала. Он улыбнулся: 'Сие творите в Мое воспоминание'. Они поняли, что должны делать это снова и снова, когда Его не станет.
Иисус взял большой металлический сосуд с разбавленным вином и прошептал второе благословение. Затем Он обошел всех и вручил каждому кубок. 'Пейте все, - сказал Он, - ибо сие есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов'.
Хотя этим простым людям еще предстояло постичь высокие знания через Духа Святого они поняли сразу значение хлеба и вина, потому что Он назвал одно Своим телом, а другое Своей кровью и сказал, что они должны 'творить это в воспоминание Его'. В этот миг апостолы осознали, что Иисус Христос отошел от ритуала древней Иудеи и устанавливал новую веру, новое соглашение с Богом, путь спасения всего человечества: Богочеловек в любви приносил Себя в жертву.
Немногие задумались, почему Иисус сделал это значительное дело, дал им Свое тело и кровь в отсутствии казначея. И наоборот, двое из них сейчас хорошо понимали, почему надо было ждать ухода Иуды, прежде чем посвятить их в новое таинство. Это была новая надежда мира.
* * *
Песочные часы отсыпали уже десять часов, и Каиафа нетерпеливо ждал у себя во дворе прибытия солдат. Делать задуманное надо было быстро и тихо. Римские воины все еще не появлялись, и Каиафа кипел от злости на Пилата за задержку. Вокруг первосвященника толпились ждавшие его указаний слуги.
Он подозвал Иуду и с отвращением наблюдал его почтительный поклон. Каиафа был неглуп и понимал, что если Иуда жил рядом с тем, кто провозгласил себя Мессией, а затем предал Его за гроши, то при удобном случае он предаст первосвященника за еще меньшую сумму.
Каиафа старался предусмотреть любой поворот событий. Он приказал Иуде провести отряд к дому, где была вечеря и указать солдатам на нужного Человека. Он живо представил себе неразбериху и возможную драку при налете и не хотел бы, чтобы Иисус ускользнул. Если Он вырвется из сетей этой ночью, то может бежать в Галилею или в пустыню и не появится в Иерусалиме до великих праздников осенью.
Первосвященник не намеревался арестовывать апостолов. Они были овцами и разбегутся при первом же нападении на пастуха. Он позвал старшего из прислуги и втолковал ему, что апостолам нужно лишь пригрозить арестом. Этого будет вполне достаточно. С законом необходимо считаться, а ему нужен был суд над одним Человеком. Было бы куда лучше, если бы апостолы смогли поведать сторонникам Иисуса, что Его схватили, судили и обвинили в богохульстве. И тогда этот новый культ или секта улетучились бы, а народ возвратился бы в лоно истинного поклонения, в храм.
Обдумывая любые возможности, Каиафа спросил у Иуды, что случится, если Жертва уйдет из большой горницы. Иуда ответил, что пиршество должно продолжаться еще не менее часа, и что не представит никакого труда окружить дом и направить отряд в горницу по лестнице - другого выхода не было - а он заведет их в горницу и укажет на Иисуса, подойдя и поцеловав Его. По этому они и узнают Его.
Если же Иисус с последователями покинут горницу наверху, то по предположению Иуды они пойдут к маслобойне у подножия Горы Елеонской, где они часто (ночевали, находясь в Иерусалиме. Если их не окажется и там, солдаты пойдут в Вифанию в дом Марфы и Марии, потому что это единственное место, где еще мог почивать Иисус. А так как Вифания была на расстоянии всего часа пути от дома первосвященника, осуществить арест можно будет задолго до рассвета и пробуждения города.
Каиафа ликовал. Поскольку добыча наверняка была поблизости, причин дя беспокойства не было. Было бы проще всего схватить Иисуса в большой горнице, где Он в случае сопротивления аресту мог получить рану от римского копья. Это сняло бы ответственность с первосвященника, Синедриона и, следовательно, храма. А тысячи последователей Иисуса в городе и за его пределами обратили бы всю свою злобу на римлян - идеальная ситуация для Каиафы. Однако сопротивления вряд ли стоило ожидать, если же, конечно, фарисеи хорошо изучили этого Человека. Мессия проповедовал любовь и покорность, ненасилие и всепрощенчество, а эти качества не вполне пригодны для ночной схватки с солдатами.
Каиафа сознавал, что смотрел на дело Иисуса сквозь пальцы. Он более года знал о существовании Христа, и было бы легче взять Его раньше. Его можно было судить в Синедрионе за богохульство и, если бы Его признали слабоумным, Он был бы признан вне закона. А если бы в Нем узрели опасность, Его бы избили камнями прежде, чем Он смог бы привлечь такое множество сторонников. А сейчас уже слишком поздно, он вынужден был ловить момент, чтобы арестовать, судить и казнить богохульника, пока Тот окончательно не разрушил власть храма.
С такими мыслями Каиафа коротал ночь. Радовало, что в городе было так спокойно. По дороге в Антонию он отметил, что на улицах почти никого; большинство горожан находились в домах за праздничным столом или отходили ко сну. Если бы только римляне со своими блестящими щитами прибыли вовремя арест, суд, приговор и избиение камнями к утру уже закончились бы. У священника того времени могло быть пять возможных версий об Иисусе: 1) Он был Мессией; 2) Он был мошенником; 3) Он был заблудшим человеком и вообразил себя Мессией; 4) Он был добрым духом; 5) Он был злым духом.
Ничто не может подтвердить, что Каиафа или Синедрион допускали иные возможности, кроме той, что Иисус был мошенником. Вся беда была, пожалуй, в том, что деловая политика и управление торговлей в храме довлели столь сильно, что сердце августейшего священника очерствело, а с годами он потерял то, что стремился спасти - свою душу. Он стал взвешивать все дела, и духовные, и мирские, на одних и тех же весах. А со временем такой человек будет глумиться над любым проявлением сверхъестественного. Падение, которое он усматривал у других, происходило в его душе.
Иудеи верили в силу духов. В мире земном и мире потустороннем, по их вере, обитали бесчисленные духи, добрые и злые. Добрые духи были ниспосланы Богом и направляли человека на путь праведный, а все злые духи, подчиняясь власти Бога, противились Его воле и презирали человека. Все духи состояли из эфирного флюидного вещества, излучавшего слабое свечение или полупрозрачного.
В еврейском мире всех духов называли ангелами. Среди них были ангелы присутствия - те, что вечно стояли пред Богом. Были ангелы пастырства, которых посылали на землю, нередко в человеческом образе, для исполнения Промысла Божия. Другие управляли движением звезд и Земли. Были и такие, что занимались делами умерших. Некоторые были приставлены к людским расам, в то время как многие - к отдельным смертным. У других же не было иных обязанностей, кроме как изводить демонов. Среди множества духов семь были Божьими избранниками, из которых наиболее известны Михаил, Рафаил и Гавриил. Злых духов возглавлял Сатана, 'супостат', ко временам Иисуса получивший новые имена: Вельзевул, Асмодей, Мастема.
Злые духи обитали ближе к земле и предпочитали пустынные и грязные места: заброшенные дома, гробницы, развалины, а иногда, если их присутствие было желательным, поселялись в домах людей. Они вершили свои деяния по ночам, вызывая физические и нравственные недуги, несчастья, скандалы, раздоры и войны. Они искушали праведных, толкали нечестивых к дальнейшему падению, содействовали идолопоклонству, обучали магии и извращали закон.
Каиафе все это было известно. В голове его проносились смутные догадки о личности Мессии. Мысль о том, что Иисус - настоящий Мессия, была бы для Каиафы ужасной. В этом случае Иисус имел бы власть над всеми людьми и народами и мог бы уничтожить Каиафу вместе с храмом. От такой мысли можно было прийти в отчаяние. Вероятность того, что Иисус - Мессия, заставила бы любого - не говоря уже о священнике, - не чинить заговор против жизни такого Человека. Будь на месте Каиафы другой, он бы тщательно все взвесил, и если бы убедился, что новый Мессия соответствует всем религиозным описаниям и помимо того исцеляет больных, воскрешает мертвых, дает зрение слепым, читает в душах людей и творит другие чудеса принародно - обладает сверхестественной силой как Сам Бог - он бы упал на колени перед Ним и молил о прощении.
Каиафа не допускал такой возможности, как и его тесть. Они уже обсуждали этот вопрос и, наверняка, советовались с видными членами Синедриона. Иисус, по их разумению, был обманщиком, день ото дня все более опасным для их образа жизни. Простые деревенские иудеи все сильнее верили в Иисуса, покидали дома, чтобы следовать за Ним, а горстка избранных в храме все более ожесточалась против Него.
* * *
А в большой горнице апостолы слушали Учителя, затаив дыхание. Он говорил страстно, зная, что может сказать все это только один раз. Насытившийся превосходной пищей Петр, который всегда как ребенок хвастался своей любовью к Иисусу, стал объектом укоризненных замечаний: 'Симон, Симон, - сказал Иисус, - запомни Мои слова: Сатана просил вашего отступничества, чтобы сеять вас как пшеницу. Но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя'. А затем, уже избегая упоминания о Своей смерти, добавил: 'И ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих'.
Петр, великий телом и душою, прервал: 'Господи, с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти'. Иисус покачал головой: 'Говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что знаешь Меня'.
Петр вскинул было руки для возражения, но Иисус приостановил его жестом. Подошли слуги, чтобы убрать блюда и добавить вина. Когда они ушли, Галилеянин погрузился в раздумье. Он перебирал пальцами свой пустой кубок, а затем оглядел лица каждого из учеников.
'Ныне, - повторил Он уже сказанное ранее, - прославится Сын Человеческий, и Бог прославится в Нем'. Он имел в виду новое священное
