маслобойне, они в темноте не разглядят ничего, кроме убегающих фигур в белом.

'Тот, Кого я поцелую, - Он, - сказал Иуда. - Хватайте Его и уводите'. Главари согласились, ведь это упрощало дело. Им не придется догонять и опознавать убегающих апостолов, а нужно лишь подвести солдат к Тому, Кого поцелует Иуда.

... Иисус встал. Его лицо снова было спокойным. Он вернулся к трем апостолам, и они тотчас же пробудились. Сейчас, испытав агонию человеческого одиночества, Иисус проявил к ним божественное сочувствие и заботу. 'Спите, сказал Он, - отдохните'. Он хотел оставить их и, повернувшись, увидел сквозь листву множество факелов и фонарей, было слышно бряцание щитов и голоса.

Иисус вернулся к Петру, Иакову и Иоанну. 'Вот приблизился час, произнес Он, - и Сын Человеческий предается в руки грешников'. Апостолы в недоумении глядели на Него.

'Встаньте, пойдем: вот приблизился предающий Меня'.

3 часа

Все трое вскочили на ноги, Иаков и Иоанн побежали предупредить остальных. Петр, как ему и полагалось, остался рядом с Учителем. Едва это произошло, как сад наполнился светом и шумом людских голосов; солдаты продирались сквозь деревья и кустарники. Восемь апостолов, спавших в пещере, и юный Марк могли убежать в Вифанию по дороге, которая была всего в ста шагах, но они были парализованы страхом. И вместо того, чтобы бежать, они перешли в сад, и не столько затем, чтобы увидеть, что сотворит правосудие с Иисусом, а скорее для того, чтобы быть свидетелями того, что Он Сам сделает с налетчиками.

Они увидели Иисуса, освещенного огнем факелов, а рядом с Ним дрожащего Петра. Подошли и остальные апостолы, которым показалось, что никто не спешил приблизиться к Учителю, хотя роща была полна вооруженных людей, которые сновали по саду, перекликаясь между собой. Но никто не отваживался первым подойти к Иисусу.

Наконец, к Нему приблизился Иуда. Он посмотрел на Иисуса, его глаза расширились, изображая радостное изумление, а губы скривились в улыбку. Он распростер руки и кинулся к Христу с лицемерным приветствием: 'Здравствуй, Учитель'. Его появление из толпы стражников и солдат должно быть удивило апостолов и, возможно, они решили, что арестован был Иуда.

Казначей обнял Иисуса и потянулся губами к щеке Учителя. Галилеянин сочувственно посмотрел на Иуду и произнес: 'Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?'

На ответ времени не было. Со всех сторон подступили стражники и солдаты, фарисеи и книжники. Иисус невинно посмотрел на них и спросил: 'Кого ищете?'

'Иисуса Назорея', - отвечали Ему.

'Это Я', - сказал Иисус, дотрагиваясь до Своей груди. Стоявшие впереди отпрянули назад. Произошло замешательство, ибо стражники храма не могли не слышать историй о Его чудесах и были в страхе. Римляне возмутились поведением своих временных сообщников и начали пробираться вперед, чтобы взять дело в свои руки.

'Кого ищете?' - снова спросил Иисус медленно и ясно.

Римляне дружно прокричали: 'Иисуса Назорея!'

'Я сказал вам, что это Я', - повторил Иисус, когда смолкли голоса римлян. 'Итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут', - указал Он на стоявших позади апостолов.

Налетчики оправились от страха. Они стали подступать со всех сторон, не решаясь, однако, коснуться Христа, а Иуда отступил и затерялся в толпе.

'Как будто на разбойника вышли вы с мечами и копьями, чтобы взять Меня', - обратился Иисус к священникам и начальникам храма. В Его словах звучало негодование: 'Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы'. Увидев, как они отводят взгляд, Иисус сказал смиренно: 'Но да сбудутся Писания'. Один из апостолов передал Петру меч, и тот выхватил меч из ножен и, став перед Иисусом, молниеносно поднял оружие. Петр целился в шею слуги первосвященника, но тот своевременно уклонился от удара, и меч отсек лишь ухо. Предчувствуя схватку, Хилиарх велел своим людям обнажить мечи.

Иисус был потрясен. Взглянув на Петра, Он сурово сказал: 'Вложи меч в ножны. Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?' Петр повиновался. А слуга с отсеченным ухом ощупывал свою рану, визжа от боли. Иисус крепко взял его одной рукой, а второй коснулся виска слуги. Исцеление было мгновенным, и многие его не заметили. Римляне решили прекратить эту трогательную сцену, вышли вперед и схватили Христа.

По римской военной науке жертву следовало хватать за правое запястье, вывернув руку за спину так, чтобы тыльная сторона Кисти касалась лопаток, и наступить при этом на правую ступню. Начал осуществляться уготованный для Иисуса замысел.

Некоторые стражники храма, не желая опозориться перед язычниками, схватили другую руку Христа и, заломив ее за спину, связали обе руки веревкой. На шею набросили большую петлю. Иисус не противился им. Теперь, когда Он был связан и никто не был поражен насмерть, левиты осмелели и начали отдавать распоряжения.

Хилиарх хотел выяснить, вести ли Пленника в храм на суд, и это вызвало разноречивые возгласы по всей роще. Высшие саддукеи и фарисеи, посовещавшись, решили, что Пленника необходимо доставить в дом первосвященника. Старейший из них сказал, что лучше возвращаться в город через другие ворота.

Римляне с интересом рассматривали 'богохульника'. Перед ними был кроткий, безобидный человек. Он стоял спокойно с опущенной головой, бородой касаясь груди. Стражники донимали Его вопросами о Его божественности, но Он не поднимал головы. Язычники то и дело оглядывались, думая, что друзья Пленника еще более опасны, чем Он Сам.

Кто-то толкнул Иисуса, и шествие началось. Со всех сторон Пленник был окружен толпой. Священники были довольны, что все обошлось так спокойно. Иисус не произнес никаких заклинаний, не вызвал клубов голубого огня и серы, чтобы уничтожить их всех. Это только подтверждало, что Он был таким же Мессией, как и они. Будь Иисус Мессией, Он бы обладал силой, способной уничтожить их. Если же Он не прибегнул к силе, значит ее у Него не было; а если так, то это был очередной схваченный жулик.

Его время истекло, думали они. Если бы Он остался в своей Галилее, проповедуя любовь, он мог бы в свое время стать богатым человеком. Но нет же! Ему понадобилось идти в Иерусалим, а Иерусалим сокрушал даже настоящих пророков. На что надеялся этот назорейский колдун?

Стражники в хвосте колонны заметили, что апостолы тоже присоединились к шествию. Сговорившись, стражники развернулись, как бы предпринимая погоню. Апостолы обратились в бегство и исчезли в темноте столь быстро, что это вызвало хохот у римлян и шутки об их прыткости. Один из стражников почти догнал Марка и схватил его за ночную рубашку. Юноша вывернулся и побежал дальше по дороге нагишом.

Толпа вышла из Гефсиманского сада на дорогу, повернула налево и направилась через большой холм в северной части города к воротам крепости Антонии. Иисус шел босиком все еще с опущенной головой и болтающейся на шее петлей.

Когда колонна прошла в город, Хилиарх остановился и спросил иудеев, нужна ли им дальнейшая помощь. Они не нуждались в ней. Пленник был по сути заботой храма, и они доставят Его к первосвященнику. Римляне остались в крепости, недоумевая, зачем они в таком большом количестве понадобились в этом предприятии.

Шествие тронулось дальше. К радости священников в северо-западной части города в это время на улицах было мало людей. Одинокие прохожие с удивлением глядели на фонари, факелы, шумную колонну и Пленника в центре нее. Но никто не вступился за Иисуса, никто, казалось, не узнавал Его.

Священники хвалили себя, что избрали окольный путь назад. Это их вполне устраивало. В храме в это время было много сторонников Иисуса, и если бы Его провели связанным через Золотые ворота, это вызвало бы протесты и плач людей или даже схватку со стражниками. А затем мог последовать мятеж, конец которому могли положить лишь легионеры Пилата.

Шествие достигло Маккавейского дворца и уже огибало стены дворца Ирода. Дорога поднималась вверх по холму, известному под названием горы Сиона. До хоромов Каиафы и Анны было рукой подать, и фарисеи с книжниками оживились. Их задание было выполнено, и теперь они могли признаться друг другу' что там, в небольшом оливковом саду, им было не по себе. Каждый из них слышал о чудесах этого Человека, и в каждом из них таился живой страх перед Иисусом. Кто мог предположить, что Он окажется всего-навсего простым назаретянином? И теперь старейшины испытывали чувство неловкости от того, что собрали такое количество людей на это дело. И один здоровяк с дубиной мог бы обратить сообщников Иисуса в бегство, а Галилеянина, не верящего в насилие, можно было связать и увести без малейшего сопротивления с Его стороны.

Толпа остановилась у огромного дворца перед домами Анны и Каиафы, и слуги засуетились, открывая ворота. Предполагалось, что отряд войдет через вход для слуг, но он был слишком мал для 'победителей'. Все устремились внутрь, толкая перед собой Жертву. Зажгли новые лампы, ибо на этого Человека хотели взглянуть почтенные лица. Из дома Каиафы уже бежали члены большого Синедриона, приподняв полы белых одежд.

Женщины дома тоже вышли и встали в тени балконов, пытаясь разглядеть Пленника, о Котором так часто спорили их мужья. Послали людей и к старому Анне, чтобы сообщить ему, что богохульник уже стоит под стражей перед его домом. По ступеням медленно спускался Каиафа. Теперь, уже предвидя запланированный конец этого дела, он был спокоен. Прежде всего он хотел выслушать отчеты своих людей о том, как был произведен арест, как ко всему этому отнеслись римляне, где были ученики Иисуса, и не было ли выступлений народа против воли Синедриона.

Первосвященник был доволен донесениями, ведь все было сделано так, что город не знал о случившемся. Каиафа ликовал. Он нанес сокрушительный удар Еретику и Его учению в интересах Бога и храма. На теле Иудеи гноилась рана, и он, Каиафа, прижег ее. Он, поглаживая свою шелковистую бороду, велел священникам, ждавшим его дальнейших указаний, отвести так называемого Мессию к Хананье, таково было еврейское имя тестя.

Это был дипломатический шаг Каиафы. Лучше, если Анна первым посмотрит в лицо Пленника и проведет первый допрос. К тому же Каиафа хорошо знал, как поступит тесть: он прикажет сразу же передать Пленника первосвященнику и большому Синедриону для суда.

Каиафа ничего не потеряет, сделав этот вежливый жест. Он видел, как стражники потащили Иисуса через двор, пиная Его так, что Тот спотыкался о камни. Каиафа с удивлением отметил, что между саддукеями и фарисеями, участвовавшими в захвате, не было враждебности, и они усердно поздравляли друг друга с успешным исходом операции. Он испытывал чувство гордости от того, что противоборствующие силы объединились, и он, Каиафа, устроил это, умело подобрав людей, возглавивших стражников и обеспечивших законность содеянного.

А кто, как не Каиафа обвел римлян вокруг пальца? Кто пошел к Понтию Пилату просить о помощи в чисто внутреннем деле, к коему эти язычники не имели никакого отношения? - Каиафа. А теперь, когда Синедрион вынесет Иисусу смертный приговор, как может Пилат, чьим повелением солдаты Цезаря Тиберия оказали содействие в аресте, отказать в утверждении приговора? Даже если он не утвердит казнь, он не сможет не признать, что направил два отряда, чтобы арестовать одного безвинного Человека. Это стало бы лакомой темой для очередного секретного доноса Ирода императору.

Нет, Пилат влип, и влип хорошо. Однако сейчас это беспокоило Каиафу меньше всего. Сейчас его главной заботой было созвать всех членов большого

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату