Внутри балюстрады к северу располагался двор Израиля. Он был открыт всем иудеям, а его восточная часть предназначалась для женщин. Еще дальше в глубине храма был двор священников с жертвенным очагом в алтаре. С этого места собственно и начинался храм, состоящий из просторного предпокоя и двух залов. Первый назывался святилищем, а второй - Святая Святых. Перед святилищем висела тяжелая завеса, на которой были искусно вышиты все известные цветы и плоды земли, но не животные.
В святилище стоял семисвечник, стол для хлебов предложения и кадильный алтарь. Ранее в Святая Святых находился Ковчег Завета со скрижалями, но сейчас он был пуст. Между святилищем и Святая Святых висела еще одна громадная завеса, предохранявшая Святая Святых от посторонних взоров. Только в дни первопрестольных праздников туда для молитвы мог заходить первосвященник и избранные им священники. Первосвященник совершал богослужение только в один день - день Очищения. Эта завеса, тоже богато украшенная, была натянута между пятью массивными колоннами и висела на гигантских золотых кольцах. Поверх каждой завесы свисала более легкая штора, защищавшая ее от пыли. Ее можно было оттянуть в сторону за веревки.
Ирод перестроил основные части храма за семь лет, а на их отделку и украшение ушло сорок шесть лет, и при жизни Иисуса эта работа еще продолжалась. Для Иродов религия была лишь традицией, которой они придерживались из-за страха и лишь настолько, что перестраивая Иерусалимский храм, царь в то же время воздвигал языческие святыни для римлян в Кесарии.
Перед смертью Ирод приказал казнить еще одного сына, Ирода Антипатра. Уже на смертном одре Ирод узнал от мудрецов, что в Палестине родился Мессия. Он издал приказ умертвить всех мальчиков до двухлетнего возраста, и вскоре испустил дух. Престол унаследовал его сын Ирод Антипа, ставший тетрархом (четверовластником) Галилеи и Переи. Он был хитрым и коварным политиком.
В то время в Риме правил Тиберий, и Ирод Антипа стал его верным доносчиком. Император страдал чрезмерной подозрительностью к своим подчиненным, а Ирод исправно направлял в Рим сведения о поведении римских прокураторов и легатов на Ближнем Востоке, чем завоевал расположение Тиберия. Выслуживаясь, Ирод построил новый город у Галилейского моря и назвал его Тиберией.
Евангельские события происходили при прокураторе Палестины Понтии Пилате, честолюбивом человеке среднего возраста. До нас не дошло никаких сведений о его деятельности до 26 года после Рождества Христова, когда он прибыл в Кесарию в качестве нового прокуратора. До этого он мог быть торговцем или мелким служащим. Держался Пилат царственно и ревниво охранял свои полномочия. Поговаривали, что это назначение он получил благодаря связям своей жены Клавдии Прокулы с римским троном, и что она была внучкой Цезаря Августа. Однако ее родословная тут была не при чем, протекция исходила от Сеяна, советника Тиберия, который не только убедил Тиберия назначить губернатором иудеев Понтия Пилата, но и добился редкой привилегии для Клавдии Прокулы уехать с мужем в провинцию.
Тщеславная Клавдия устраивала светские увеселения во дворцах прокуратора в Кесарии, Иерусалиме и в Самарии. Она была суеверной женщиной, поклонялась множеству богов в пантеоне Империи, в том числе самому обожествленному Тиберию, и боялась вмешиваться в дела других культов.
Этого нельзя сказать о ее муже. Пилат был безбожником, лишь внешне преклонявшимся перед римскими богами, ставшими таким же неотъемлемым атрибутом империи, как тога или напудренный парик. Император наделил его правом ius gladii - правом выносить смертный приговор, и имея в своем подчинении три легиона на восточных рубежах Палестины, он ни в чем больше не нуждался. Пилат презирал евреев. Он пользовался ius gladii необузданно и всегда путешествовал по своим владениям в сопровождении целой когорты войск - не менее пятисот легионеров, которые по его велению могли избивать или убивать мятежных иудеев. Он был придирчив и язвителен, обладал острым умом и красноречием.
Пилат сменил Валерия Грата, отозванного в Рим из-за бесконечных свар с первосвященниками. Не успевал тот назначать первосвященников, как они сразу противились его правлению. При Валерии Грате сменились Анна Ишмаэль, Елизар и Симон. Перед самым отбытием Валерий Грат назначил первосвященником Иосифа, которого иудеи назвали Каиафой.
По прибытии в Иерусалим Пилат принял Каиафу, прельстившего его своим подобострастием, и решил оставить его в покое. Прокуратор почувствовал, что делами высшего священничества заправлял старый Анна, который не только сам был некогда первосвященником, но и четверо его сыновей. Каиафа был зятем старца, и Понтий Пилат понимал, что обсуждая мирские и религиозные дела с Каиафой, можно быть уверенным, что обо всем узнает Анна. Но до тех пор, пока в провинции все было спокойно, прокуратор смирялся с этим.
Перед отбытием Пилата в Палестину Рим решил, что он должен предоставлять отчет о своей службе легату в Сирии, своему новому начальнику.
Обосновавшись в своем замке в Кесарии, прокуратор довольно быстро освоился с местными порядками. Он узнал, что все евреи освобождались от службы в римских легионах. Палестина была единственной провинцией, где подданные Рима не были обязаны вставать на защиту империи. По субботам еврея нельзя было вызывать в суд. Римские солдаты не должны были носить знамен с изображением императора, а римские монеты чеканились по-особому и имели скорее символы, чем изображение Цезаря.
Довольно скоро Понтий Пилат понял, что царь Ирод Антипа не станет заискивать перед ним. Пилат не пропускал ни малейшей возможности показать царю и его подданным, что настоящим правителем является он, прокуратор, но это только увеличивало разрыв между этими жестокими людьми. Пилат надеялся, что Ирод Антипа со временем взмолится о мире, но царь был горд и не делал ни шагу для улучшения их отношений. Душевное равновесие Пилата еще более нарушилось, когда он узнал, что царь со злорадством писал Цезарю Тиберию о грехах и административных ошибках римских губернаторов.
Казалось, Пилат упрямо настаивал лишь на ошибочных решениях. К примеру, иерусалимляне на протяжении веков довольствовались водой из Девственного источника и Силоамского пруда. В летние месяцы эти водоемы истощались, но люди приспособились к нехватке воды и не желали платить за дополнительную воду.
В 28 году, не пробыв в Палестине еще и двух лет, Пилат решил, что этих источников питья недостаточно и, не посоветовавшись с народом, первосвященниками и старейшинами, приказал построить акведук от Соломонова пруда у Вифлеема до Иерусалима. Евреи воспротивились этому, и, как всегда, их волнения проходили во внешнем дворе храма.
Дабы показать свое презрение, прокуратор взял деньги на новый акведук из корбана, казны храма. Эта новость передавалась из уст в уста, и к Пасхе евреи готовили гневный протест против Пилата, а он готовился к подавлению мятежа.
По приказу Пилата в толпу мятежников во дворе храма влился отряд легионеров в одежде иудеев. И когда евреи с воплями устремились к крепости Антония, переодетые вытащили припрятанные дубинки и стали колотить направо и налево, оставив много мертвых на Паперти язычников.
Пилат узнал, но слишком поздно, что убитые были не иерусалимлянами, а паломниками из Галилеи, которой правил Ирод. Легионеры убили не тех, кого хотели, но гордость не позволяла прокуратору признать ошибку. Холодок в отношениях между Пилатом и Иродом перерос во вражду.
Слева от алтаря находилось пустое квадратное помещение, где собирался Синедрион. Здесь совещались старейшины и через первосвященника управляли Иудеей. Они собрались, чтобы обсудить гибель галилейских паломников, но ни к чему не пришли. Хотя убийство в храме было столь ужасным преступлением, которое едва ли можно представить, Синедрион оказался бессилен наказать прокуратора. В то же время старейшины недолюбливали Ирода, погрязшего, по их мнению, в еще более тяжких грехах, ибо он, называя себя иудеем, в то же время строил храмы языческим богам.
Великий Синедрион возник за несколько столетий до появления Иисуса и был высшим судом Палестины и одновременно законодательным органом. Он состоял, в основном, из священников, книжников и старейшин - лучших умов Палестины. В других городах тоже были Синедрионы, но принимаемые ими решения и законы утверждались Великим Синедрионом Иерусалима. Случалось изредка, что власть имущие в Иерусалиме замечали одаренного человека из провинциального совета и приглашали его в высший орган страны.
Ирод Великий существенно ослабил Великий Синедрион, приказав в день своей смерти казнить ряд его членов, Римляне, овладевшие искусством управлять покоренными народами, возвышали престиж Синедриона и расширяли его полномочия. Синедрион получил полную власть в религиозных и значительную власть в мирских делах.
Синедрион имел право вводить законы, касающиеся внутренних дел Палестины, внешние вопросы были прерогативой Рима. Синедрион мог выносить смертные приговоры иудеям и даже язычникам - неримлянам, но они подлежали рассмотрению и утверждению римским прокуратором.
Для удобства при голосовании в Синедрионе число его членов было нечетным и составляло семьдесят один вместе с первосвященником. Они делились на три сословия. Самыми влиятельными были представители первосвященства и выходцы из влиятельных священнических семейств. То была самая богатая и консервативная часть иудейского общества. Священники тяготели к саддукеям, отрицавшим устную традицию и признававшим лишь писаные законы.
Вторую группу составляли старейшины, почтенные старцы, снискавшие известность миряне, которых назначали в высший суд в знак признания их авторитета. Среди них тоже было много саддукеев.
К третьей, самой динамичной группе совета, относились книжники или законоучители, отличавшиеся остротой ума и пылкостью. Часть из них состояла из саддукеев, но в большинстве это были фарисеи, считавшие необходимым соблюдение не только всех правил и постановлений Закона Моисея, но также и всех предписаний книжников, с их неисчислимым количеством невероятных подробностей, истолковывающих и переистолковывающих этот Закон.
Фарисеи уже давно одержали верх над священниками-саддукеями, добившись признания ими того, что в писаном Законе Моисея содержится далеко не все, и что большая часть закона существует в устных преданиях и пространных наставлениях. А когда устная часть закона была признана дополнением писаных заповедей, то при неослабевающем давлении со стороны фарисеев главенство устного закона над писаным оставалось лишь вопросом времени.
Добившись своего, фарисеи могли устанавливать нужное им количество законов и создавать новые, на все случаи жизни. Это обеспечило им неограниченные возможности в толковании закона. Саддукеи, провозгласив себя истинными последователями закона, неистово отвергали толкования ортодоксальных фарисеев. Сложилась парадоксальная ситуация: саддукеи, представляющие консервативную элиту, все шире общались с язычниками и стали менее строги в соблюдении закона, а фарисеи, люди незнатного происхождения и радикалы, были столь строги к букве закона, что их последователям буквально приходилось быть 'духовными канатоходцами'.
Среди книжников, таким образом, были и саддукеи, и фарисеи. Толпа охотно верила всему, чему учили фарисеи, даже если это и противоречило словам священников - саддукеев. Глубочайшим уважением пользовались фарисеи среди женщин Палестины, и хотя женщины не играли главную роль в семейных и религиозных делах, их поддержку нельзя сбрасывать со счетов, ибо они пылко поддерживали фарисеев в уличных спорах.
Священники, старейшины и книжники в Великом Синедрионе были под началом первосвященника, который мог созвать совет в любое время. При слабом священнике Синедрион имел силу, при сильном он превращался в его послушное орудие. Каиафа был силен и опирался на поддержку своего тестя Анны. Синедрион шел за ним.
Синедриону подчинялись семь тысяч священников великого храма, а также стража, раввины и мирские власти Иудеи. О разборе преступных случаев в Синедрионе судили по афоризму: 'Опрометчив Синедрион, выносящий более одного смертного приговора в семь лет'.
Совет созывался по необходимости в палате Тесаного камня в юго-западной части внутреннего двора храма, хотя нередко он собирался и в доме Каиафы по его повелению.
Правила заседания Синедриона были записаны спустя столетия, но с достаточной уверенностью можно утверждать, что судьи располагались
