– Не начинай.
– Захочу – и начну, клянусь бурей, – прорычал Тефт. Потом подался вперед и негромко проговорил: – По крайней мере, пока ты не ответишь на мой вопрос по-настоящему. Ты связыватель потоков. Ты еще не Сияющий, но станешь им в свой черед. Ребята не зря тебя подталкивают. Почему бы тебе не прогуляться наверх, к этому Далинару, не втянуть немного буресвета и не заставить его признать в тебе светлоглазого?
Каладин посмотрел на бывших мостовиков – те устроили неразбериху, пытаясь надеть военную форму, – и на сердитого Ринда, который объяснял им, как застегивается китель.
– Все, что у меня когда-то было, – прошептал Каладин, – отняли светлоглазые. Мою семью, моего брата, моих друзей. Больше. Больше, чем ты можешь себе представить. Увидев, что у меня есть, они тотчас же это забирают. – Он поднял руку и разглядел несколько мерцающих струек, исходивших от кожи – с трудом, лишь потому, что знал, куда смотреть. – Они и это отнимут. Если узнают, на что я способен, то заберут это.
– И как же, клянусь дыханием Келека, они это сделают?
– Понятия не имею, Тефт, но, стоит подумать об этом, меня охватывает паника. Я не могу позволить им заполучить это, не могу допустить, чтобы тебя – или всех вас – у меня отняли. Мы будем молчать о том, что я умею. И больше ни о чем не спрашивай.
Тефт все еще ворчал, когда все остальные наконец-то привели себя в порядок. Однорукий Лопен – пустой рукав он завернул и сунул внутрь, чтобы не болтался, – продемонстрировал нашивку на плече.
– Что это?
– Эмблема Кобальтовой гвардии, – пояснил Каладин, – личных телохранителей Далинара Холина.
– Они мертвы, ганчо, – сказал Лопен. – Мы не они.
– Ага, – согласился Шрам. К ужасу Ринда, он достал нож и срезал эмблему. – Мы Четвертый мост.
– Четвертый мост был вашей тюрьмой! – запротестовал Каладин.
– Не имеет значения, – сказал Шрам. – Мы и есть Четвертый мост.
Остальные согласились и, срезав эмблемы, побросали их на пол.
Тефт кивнул и сделал то же самое.
– Мы будем защищать Черного Шипа, но не заменим тех, кто это делал раньше. Мы сами себе команда.
Каладин потер лоб – что ж, он сам этого добился, объединив их, превратив в сплоченный отряд.
– Я нарисую глифпару для эмблемы, – сказал он Ринду. – Придется вам заказать новые нашивки.
Грузный интендант вздохнул, собирая отвергнутые эмблемы.
– Похоже на то. Вон там лежит ваша форма, капитан. Темноглазый капитан! Кто мог подумать, что подобное возможно? Вы будете единственным в армии. Да и вообще единственным, насколько мне известно!
Он, похоже, не считал это оскорблением. У Каладина было мало опыта в общении со светлоглазыми нижних данов вроде Ринда, хотя в военных лагерях они встречались очень часто. В его родном городе жила только семья градоначальника – с даном выше среднего – и темноглазые. Лишь вступив в армию Амарама, он понял, что у светлоглазых существует множество рангов и многим из них приходится заниматься обычным трудом, зарабатывая каждый грош, как и простолюдинам.
Каладин подошел к последнему свертку на стойке. Его форма отличалась. Она включала синий жилет и двубортный синий мундир с белой подкладкой и серебряными пуговицами. Мундир следовало носить расстегнутым, невзирая на ряды пуговиц по обеим сторонам.
Он часто видел такую форму. На светлоглазых.
– Четвертый мост, – сказал юноша и, срезав эмблему Кобальтовой гвардии с плеча, бросил ее на стойку, где уже лежали остальные.
3
Узор
«Изучение эпохи, предшествовавшей Иерократии обескураживает трудностями. После воцарения Иерократии воринская церковь обрела почти абсолютную власть над восточным Рошаром. Выдумки, которые она поддержала – а позже увековечила как безусловную истину, – внедрились в общественное сознание. Что еще тревожнее, были написаны измененные копии древних текстов, посредством чего историю привели в соответствие с догмами Иерократии».
Шаллан в ночной сорочке сидела в каюте и читала книгу при свете кубка со сферами. В тесной комнате не было настоящего иллюминатора – лишь окошко в виде узкой прорези вдоль верхней части наружной стены. Единственным звуком, который доносился до нее, был плеск волн о корпус корабля. Этой ночью для «Услады ветра» не нашлось порта, чтобы в нем укрыться.
«Церковь в те времена относилась к Сияющим рыцарям с подозрением и все же полагалась на авторитет, дарованный воринизму Вестниками.
