Оружие расплылось облаком тумана, потом удлинилось и выросло в серебристое копье с мерцающей вязью глифов вдоль заостренных сторон наконечника. Сзет кувыркнулся в воздухе и вновь уравновесил плетения потоков буресвета так, чтобы зависнуть. Вытаращился на копье и, похоже, вздрогнул.
– Нет. Неправедник. Я неправедник. Никаких вопросов.
Буресвет заструился изо рта Сзета, когда он запрокинул голову и заорал; напрасный человеческий вопль растворился в бескрайнем пространстве небес.
Под ними загрохотал гром и облака потемнели.
Шаллан металась по круглой комнате от лампы к лампе, заряжая каждую буресветом. Она ярко сияла, вобрав в себя свет из фонарей ревнителей. Не было времени на объяснения.
Вот и вся секретность по поводу ее способностей к связыванию потоков.
Вся комната представляла собой огромный фабриаль, питавшийся буресветом ламп. Она должна была это понять сразу. Шаллан миновала Инадару, которая уставилась на нее.
– Светлость, как… как вы это делаете?
Несколько ученых дам опустились на пол и принялись спешно рисовать охранные глифы на тряпках, из-за влажности используя мел. Шаллан не знала, молятся они о защите от бурь или от нее самой. Но кто-то точно прошептал: «Падшая Сияющая», и она это услышала.
Еще две лампы. Она зарядила рубин, оживила его, и буресвет в ней закончился.
– Самосветы! – потребовала она, завертевшись. – Мне нужен буресвет!
Люди в комнате переглядывались, и только Ренарин с плачем продолжал царапать на стене одни и те же глифы. Буреотец! Она осушила всех до дна. Одна из ученых разыскала в мешке масляный фонарь, тот излучал свет, бледный по сравнению с лампами на стенах. Шаллан выбежала из дыры на месте двери и оглядела солдат, что собирались снаружи. Их были тысячи и тысячи во тьме. К счастью, у некоторых имелись фонари.
– Мне нужен ваш буресвет! – крикнула она. – Это…
Адолин?! Заметив его в первых рядах толпы, Шаллан ахнула, и на миг все прочие мысли покинули ее. Он опирался на мостовика и выглядел ужасно – левая сторона лица вся в крови и синяках, форма разорвана и окровавлена. Шаллан бросилась вперед и прижалась к нему.
– Я тоже рад тебя видеть, – пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Говорят, ты вытащишь нас из этих неприятностей?
– Неприятностей? – переспросила она.
Гром грохотал и трещал без остановки, а красные молнии падали уже не по отдельности, а сплошным потоком. Вот буря! Она и не поняла, что стихия так близко!
– Ммм… – прогудел Узор. Девушка посмотрела налево. Приближалась буревая стена. Бури были точно две ладони, которые сходились, чтобы раздавить оказавшиеся между ними армии.
Шаллан резко вдохнула, и буресвет вошел в нее, оживил ее. Видимо, у Адолина нашлись один-два самосвета. Он отпрянул, окинул ее взглядом:
– И ты тоже?!
– Э-э… – Она прикусила губу. – Ага. Прости.
– «Прости»? Клянусь бурей, женщина! Ты и летать можешь, как он?
– Летать?
Загрохотал гром. Неизбежная роковая участь. Ну да, точно.
– Убедись, что все готовы двигаться! – воскликнула она и метнулась обратно в зал.
Бури столкнулись под Каладином. Тучи дробились на части; черное, красное и серое смешивалось в огромных воронках, вдоль которых метались молнии. Как будто снова начался Ахаритиам, конец всего сущего.
И над всем этим, у крыши мира, Каладин сражался не на жизнь, а на смерть.
Сзет налетел стремительной вспышкой серебристого металла. Кэл отбил удар – копье в его руке завибрировало, издав отчетливое
Противники неслись на запад, касаясь вершин облаков, хотя с точки зрения Кэла, они падали. Бывший раб летел, держа копье наготове, – наконечник устремлен в точности на шинца-убийцу.
Сзет метнулся влево, и Каладин последовал за ним, изменив направление движения вплетением новых потоков буресвета. Под ними клубились и перемешивались яростные, злые тучи. Бури будто сражались; молнии, озарявшие их, походили на обмен кулачными ударами. То и дело раздавался грохот, и не всегда его причиной был гром. Едва не задев Каладина, облачный слой прорвал массивный кувыркающийся валун, окутанный туманом. Он взлетел по дуге, словно огромное чудовище над океанской гладью, и снова канул в облака.
«Буреотец!..»
Мужчины были в сотнях, возможно, тысячах футов над землей. Что за неистовые силы столкнулись там, внизу, если валуны забрасывало на такую
