меня подробности нашего знакомства с лэром, я, в свою очередь, пыталась понять, как сложить вместе кусочки, которые удалось выудить из ее жизнерадостного щебета.
Картинка получалась занятная.
Я больше двух недель работаю на лэра, но мое личико до сегодняшнего дня никто не видел, потому что я решила поэкспериментировать с косметической магией. Неудачно. Следы процедуры я скрывала за закрытыми платьями, перчатками, густыми вуалями и шляпками необычного фасона, закрывающими волосы полностью.
Поэтому слуги посчитали меня легкомысленной и неразумной. В любовницы меня определили после сообщения Регана, что в его особняке некоторое время поживет молодая гостья. А так как рядом с лэром других юных дев, кроме нового секретаря, не водилось, все сделали соответствующие выводы. И даже заподозрили, что никакой неудачной косметической магии я не использовала, а меня пыталась обезобразить любовница Идена, на данный момент бывшая, и я попросту залечивала следы покушения.
Узнала я и свою новую фамилию и откровенно озадачилась. Трисс Онтане – дворянка из бедного и многочисленного рода. Лэров и трисс Онтане было больше, чем муравьев в муравейнике. В одной столице штук сорок точно. Естественно, глава рода не знал всех своих родственников в лицо и давно запутался в хитросплетениях веток родового дерева. Отличная маскировка – никто не подумает, что секретарь, больше двух недель пугающий нарядами окружающих, и месс-мышь из крохотного городка на окраине империи – одно и то же лицо. Но! Онтане были людьми!
Мне откровенно повезло, что Мелани – человек, лишенный дара. Не верилось, что палач прокололся, поэтому я, между прочим, уточнила у экономки, кем являются слуги в особняке. Получила вполне закономерный ответ – людьми без магии, это одно из условий приема на работу. Мелани очень сожалела, что лэр его выдвинул, когда купил особняк у алхимика вместе с наемной прислугой. А сделал он это как раз перед памятным скандалом, после которого имперцы узнали, что есть такой дворянин и палач Иден Реган.
Отсутствие магов и нелюдей в окружении Идена радовало, но и настораживало – что он скрывает? И вообще, фальшивая секретарша появилась до того, как я прибыла в столицу, когда палач еще не знал, что есть такая библиотекарша.
Чем трисс Онтане его не устроила? Не думаю, что экстравагантный наряд и густая вуаль способны отпугнуть визитеров палача. И куда делась предыдущая помощница? Мелани не сказала или не была в курсе, а спрашивать я не стала – завтра узнаю у Идена.
Голова пухла от вопросов, которые путались и противоречили друг другу. Одна версия была нелепее другой. Дойдя до того, что, возможно, трисс Онтане не была подставной, а вполне настоящей и тоже куда-то исчезла, я решила обдумать все завтра утром, на свежую голову.
Допив чай, попросила Мелани помочь добраться до ванной. От предложения вымыть голову и потереть спинку отказалась. За двадцать лет я привыкла все делать сама и чувствовала себя намного спокойней, нежась в ванне без неусыпного надзора горничной. Испробовав часть купленных для меня пузырьков, я кое-как подсушила волосы полотенцем и, накинув приготовленную экономкой шелковую сорочку приятного жемчужного цвета, выползла из ванной. Отмахнувшись от Мелани, решившей, что я соизволю опробовать на себе чудодейственные кремы для тела и кожи лица и возжелаю придать волосам продуманную небрежность на случай неожиданного визита в мою спальню лэра, я упала на кровать и закрыла глаза. Безусловно, с удовольствием бы и опробовала, и придала, и даже сама сходила бы к Идену, чтобы немедля узнать, во что он меня втянул. Но я очень устала и безумно хотела спать. Обняв подушку руками, я провалилась в беспокойный сон, где впервые за последние годы раздавались голоса из моих кошмаров.
Глава 2
Проснулась с испуганно колотящимся сердцем, вспотевшая, как храмовая мышь, и с мокрыми от слез щеками. Какое-то время лежала в темноте, повторяя, что все это сон – страшный, жуткий сон, где я снова беспомощный подросток, мир которого разрушили в угоду своим интересам. Постепенно я успокоилась, голоса воспоминаний отступили. На смену им пришла злость на Идена – почему он не сказал, что работать придется в столице?
Можно подумать, я бы отказалась!
Он мог предупредить, но не стал. Зачем? Я ведь и так от него в полной зависимости. Это раздражало больше, чем привычка палача командовать, не спрашивая мнения окружающих.
Занятно, в тюрьме я не подумала, что меняю одно заключение на другое. Не держат в камере, не собираются казнить. Клетка красива, и в ней удобно. Но не дали возродиться в Ритиле, провезли через всю страну в ящике, словно удобрение для клумбы. Хотя, вполне возможно, я ошибаюсь, и с палачом у нас будет взаимовыгодное сотрудничество. В конце концов, удалось же скрыть свой истинный облик. Иден не в курсе моего отношения к зависимости от кого бы то ни было. Есть шанс намекнуть, что для наилучшего исполнения обязанностей нужна свобода действий и четкий список этих самых обязанностей.
Часов в спальне не имелось, за окном в свете фонаря кружился снег, и, на первый взгляд, была глубокая ночь, но это не помешало привычно определить время: шесть утра.
Работа в городской библиотеке была не самой интересной, однако спонсировавший ее лэр настаивал на том, чтобы сие заведение открывалось ровно в шесть тридцать утра и работало до семи вечера. За двадцать лет, что я провела за стойкой библиотеки, в такую рань в наш оплот знаний зашло от силы пять человек, да и то случайно – приезжие, прибывшие с первым дилижансом, искали гостиницу, находившуюся через два здания от библиотеки. Естественно, вставать в пять утра, чтобы к назначенному времени добраться до работы, я не собиралась. Поднималась в шесть утра или чуть раньше, быстро надевала на себя приготовленную с вечера одежду и пулей неслась через весь город. Благо внешность месс-мыши не требовала долгих
