должны принести эти золотые желуди, коснувшиеся меня: прямо в лоб — золото или — косвенно — Силу? Не откажусь ни от того, ни от другого. Можно даже сразу все.
Поскольку сегодня ни белье, ни сапог готовы не будут, займемся более возвышенным. А именно — пароходами, торгово-промышленной палатой, магическим сканированием, а под занавес — узнать про судьбу квартального. Первые два пункта понятны, и куда обращаться — известно. А вот к какому магу идти и как выяснять насчет смерти полицейского чиновника — это пока загадка. Значит, нужно доразведать.
Я совершил утренний туалет, вместо завтрака съел пирожок, взял документы, кольт — и покинул гостиницу. Торгово-промышленная палата помещалась в двухэтажном красно-белом здании, выходящем на круглую площадь. Но пришел я туда очень рано — на часах было восемь, а открывались они в девять. Можно было спуститься вниз, к пароходным конторам, а можно повернуть налево, к полицейскому управлению. До него был один квартал, до пароходной конторы — четыре. Экономия сил победила. Я пошел налево.
Вошел в здание и обратился к дежурному с просьбой направить к тому чиновнику, кто занимался или занимается делом о гибели квартального надзирателя Чумаченко. Дежурный позвонил кому-то, побеседовал и сообщил, что я могу сейчас подняться к частному приставу Рудневу. Только пистолет придется оставить.
Мой кольт отправился в ячейку, взамен я получил номерок. А потом поднялся на второй этаж в двадцатый кабинет, табличка на двери которого гласила «Пристав Первой части Руднев Иван Фомич». Постучал и, дождавшись приглашения, вошел.
Иван Фомич что-то писал. Отложив ручку, он ответил на мое «здравствуйте» и спросил, кто я такой и чего желаю.
Я назвался и сказал, что покойный квартальный несколько раз обращался ко мне за помощью в расследовании убийства в гостинице «Хлебной» купца (к сожалению, запамятовал, как его звали) с помощниками и был доволен результатами. Дальше я был вынужден уехать и отсутствовал довольно долго. Приехав, хотел расспросить Чумаченко, помогло ли мое участие, но узнал, что он погиб при загадочных обстоятельствах. Добавил, что понимаю, что полицейская работа не терпит огласки в некоторых делах, ибо приходилось помогать и полиции Нижнего, и Твери, но если это возможно, хотел бы узнать, как погиб Чумаченко и не виноват ли в этом происшествии магический амулет очень большой силы.
Иван Фомич молчал, хмурился и вертел в руках пресс-папье. Молчание затягивалось. Наверное, частный пристав боролся с желанием выгнать меня, но врожденная дипломатичность мешала сделать это. А дипломатом полицейскому чиновнику такого уровня надо быть недюжинным, и даже больше, чем ищейкой. Ибо очень часто расследования влезают в такие деликатные вопросы…
Я решил подтолкнуть пристава к какому-то решению и добавил, что хотелось бы даже помочь в розысках злодеев, сделав для этого все, что в моих силах…
Ивана Фомича аж перекосило. Но он преодолел раздражение и позвонил в колокольчик. На звон явился длинный и худой городовой. Ростом он был с меня, но по весу раза в три легче. Оттого и напоминал удилище, завернутое в полицейский мундир. Иван Фомич недовольно сказал:
— Кузькин, отведи этого господина к Борщову и скажи, чтобы ознакомил с результатами расследования по Чумаченко. Но в рамках!
После чего уткнулся в бумаги и на мое «спасибо» и «до свидания» не отреагировал. Я пошел вслед за Кузькиным и мысленно поздравил Самару с таким приставом. Уж не знаю, каков из него полицейский, но как дипломат — вполне на уровне!
Квартальный надзиратель Борщов, выслушав распоряжение начальства, вздохнул и сказал, что выполнит в точности, пусть Иван Фомич не сомневается. После чего Кузькин удалился, а мы начали беседу. Очень скоро я убедился, что указание пристава «в рамках» было вполне своевременным, ибо Борщов оказался большим болтуном. Не исключено, конечно, что он, много болтая о второстепенном, скрывает самое важное, но этого я утверждать точно не могу.
А вот впечатление о том, что он болтун, сложилось четкое.
Про обстоятельства убийства купца он мне ничего нового не добавил. Затем выяснилось, что сведения о наличии магического амулета очень большой силы у преступников в дело не попали. Поскольку Борщов, прослышав про это, кинулся уточнять и записывать.
Покойный Чумаченко активно ходил и опрашивал людей вокруг гостиницы и нашел свидетеля, который видел двух подозрительных типов возле гостиницы, один из которых ходил в плаще с капюшоном на голове, хотя дождя в ту ночь не было. А через пару дней свидетель пришел в управление и сказал, что видел этого типа в плаще в Засамарской слободке. Чумаченко обратился к тамошнему квартальному, и вместе они походили и побеседовали с людьми в слободке. Там действительно видели этого типа, а вместе с ним еще одного господина, похожего на купеческого приказчика, около дома на Западной улице. А неподалеку от того дома у местного квартального имелся информатор, который и сообщил, что действительно два типа снимают полдома у сторожа Николая Акулова, который живет в другой половине дома, а эту сдает разным людям на срок от пары дней до месяца. Акулов в темных делах не замечен, но сдаст полдома любому, кто заплатит вперед, не спрашивая для чего. Такой он человек.
Местный квартальный остался наблюдать за домом, а Чумаченко съездил за ордером, привел четырех городовых и решил пойти с козыря, явившись в дом и обыскав его. Ну, если супостаты там будут, так еще лучше. Один городовой затаился в засаде на случай побега супостатов в сторону Великой, а местный квартальный со стороны хозяйской половины дома. Остальные двинулись к крыльцу. Уцелели только оба находящихся в засаде. Квартальный скрывался за сарайчиком и ничего не видел, а вот городовой из засады видел, как минут через десять после их входа внутрь дом как бы исчез во вспышке. Причем показал он странное. Вспышка произошла внутри дома, как будто там солнце вспыхнуло, и на мгновение ему показалось, что стены дома аж
