Тендал сказал:
– Да, я клянусь. Я даю тебе слово государя.
– Нет, этого мало. Добавь еще: «Или пусть я буду называться до конца своих дней Тендал – бесчестный говнюк!»
Будущий император проговорил это с мимолетной улыбкой.
Я пожал плечами: странно, не ожидал, что Тендал Справедливый запросто свяжет себя такой клятвой. А впрочем, должно же мне когда-то повезти?
На палубе появился Франног, замотанный в багровую мантию Бакинчу. Через плечо перекинуты два узла, связанные веревками, в руках тяжелая сума.
– Сынок, это твоя ноша! Магические книги!
Я покосился на суму, потом на поклажу, которую приготовил для себя. Не много ли добра натырил старик у Бакинчу? Впрочем, сам ведь предложил ему брать что угодно. Я напялил тесные матросские одежонки, втиснулся в ботинки невинно убиенного старшины Хендри. В каюте Вандоры по-прежнему царила тишина.
Я перетаскал всю поклажу на берег, балансируя на трухлявых обломках досок. Распугал вялых от сытости птиц, вернулся, отвязал принца и свел его в его же каюту. Усадил на кровать (какой, однако, принц чистюля – вся каюта в кремовых тонах, простыни и одеяла белоснежные… тьфу, просто). Тендал поднял вихрастую голову, в глазах был вопрос и… спокойное, где-то даже отрешенное ожидание смерти… Проклятие, он был уверен, что я его прикончу! Нет, что ни говори, во мне умер великий лицедей! Э-э, нет, почему умер? Родился, родился во мне прекрасный актер!
Франног набулькал из коричневого пузырька в фарфоровую чашечку густой, почти черной жидкости, которая пахла будто травяная настойка.
– Яд? – Губы принца дрогнули, маска истончилась, вновь проглянуло человеческое лицо. Ага, забоялся!
– Просто зелье. Дурман, белладонна, молочай, так, всего понемножку, что удалось отыскать у твоего чародея, – сладко пояснил этот Хоттабыч. – Не бойся, все минует без особых последствий. Я сведущ в фармакопее.
– Будешь баиньки, – пояснил я. – Очнешься скоро, но до вечера вряд ли сможешь ходить иначе чем на четвереньках, так тебя будет скручивать тошнота и слабость. Ну, матроса из трюма освободишь, это несложно… Впрочем, это раньше еще проделает твоя сестра. Я дарю тебе жизнь. Помни об этом, маленький принц. И помни о своей клятве!
Тендал сдвинул связанными руками.
– Я помню.
В его словах мне почудилась издевка.
– Пей, сявка, – заявил старик, поднося к губам принца чашечку.
Тендал вновь удивился: вряд ли ожидал, что благообразный воспитатель его невесты будет употреблять столь бранные слова, да еще в адрес царственной особы!
– Дудли, величество, – сказал я. – Одним махом – ап! Как стопку. Давай, а то настучу по рогам!
Принц взял чашечку, выпил залпом. Голова упала на грудь почти сразу. Мгновение – и Тендал погрузился в глубокий сон.
Я срезал веревки, выпрямился с гримасой.
– Ну, бывай, маленький принц. Да пребудет с тобой… то, чего ты сам пожелаешь.
Мы поднялись на холм, спугнув мелкого, в красно-коричневых пятнах полоза, остановились на гребне. Воздух был пьянящий, пах травой и деревьями. Даже гудение цикад звучало райской музыкой.
Я вдохнул полной грудью. Синий корпус «Малки» казался отсюда игрушкой.
– Выбрались… Даже не верится. Что ж, Франног, а теперь – в Талиру! Большие дела только начинаются!
Сразу после этих слов на голову мне что-то капнуло. Я не поднес руку к голове.
– Франног, это то, что я думаю?
– Увы, сын мой, – виновато вздохнул старик. – Тебе на голову капнула чайка.
Ну, и чтобы дополнить картину сегодняшнего дня, из прогала самшитовых кустов выбралась раскрасневшаяся Вандора. Она уставилась на меня – во взгляде смесь злости, тепла и еще чего-то… такого, что я видел во взгляде немногих женщин. Например, так смотрела на меня моя жена… до того, как я ей изменил.
Пропал ты, Олежка, сказал внутренний голос. Ох, пропал!
– Олег, ты прикончил Волмана.
Я вынужденно кивнул. Я, и правда, убил престарелого герцога. Акт самозащиты, как написали бы в следственном деле наши менты.
– Он был моим мужем.
Я кивнул – слегка удивленно. Вот как – а я-то полагал его всего лишь любовником принцессы.
– Теперь ты берешь за меня ответственность. И попробуй сказать, что это не так! Ты сам говорил – я особенная!
