– Ых… а-а-а… – промычал он, беспомощно оглянувшись.
Тут справа на меня кинулся какой-то дурень с абордажным крюком на короткой цепи. Он вращал крюк над головой и издавал вопли, которым бы позавидовал павиан.
Хлесткий с оттяжкой удар моего меча заставил дурня выпустить цепь; крюк просвистел над головой, чуть не задев макушку шлема.
Пират потрясенно уставился на рассеченный бок; из раны толчками брызгала густая черная кровь.
«Задел печенку», – механически отметил я и добил пирата, чиркнув острием меча чуть ниже кадыка.
– Охр-р… – раздалось за спиной. – Хр-р-р…
Я крутанулся на каблуках. Абордажный крюк торчал из левой глазницы Йошки, как ястреб, впившийся в добычу клювом. По грязной физиономии пирата тек кровавый ручей, падал с подбородка спелыми ягодами…
Йошки медленно осел на палубу, головой к челноку, из-за борта которого тотчас высунулась озабоченная физиономия мудреца.
– Так его, так! – с азартом выкрикнул он. – Ой, берегись!
Двое пиратов, что топтались за спиной Йошки, наступали. Это были серьезные противники, по виду – фалгонарцы, хорошо сложенные, молодые. Один носил кирасу – всю во вмятинах, со следами позолоты, явно не с солдата снял. Другой был в кольчуге из узких стальных пластин, стянутых кожаными ремешками. У первого был тяжелый кавалерийский палаш, у второго – шпага с затейливым, плетенным из серебряной проволоки эфесом.
Головорезы надвигались на меня с двух сторон, обходя люк мягким вкрадчивым шагом.
«Зажмут и прикончат!» – подумал я, лихорадочно соображая, что же предпринять. Отступать некуда. За спиной – фальшборт. Не прыгать же в воду… Метнуться вправо? Влево? Но бой уже распространился на всю палубу… Ахарр! От пары умелых мечников отбиться непросто, тем более, когда ты лишен возможности маневрировать. А эта длинная шпага… Ей доспехи не помеха. Найдет щель, ужалит – и кранты! Вот горло открыто… Любимая цель фалгонарских бретеров! Ай-ай-ай, зачем же ты отдал Франногу кинжал? Вот старый хрен… да нападите вы на него, а меня не трогайте!
Словно прочитав мои мысли, старый философ снова высунулся из лодки. Лицо бледное, сосредоточенное. Демоны преисподней, что он…
– Демоны преисподней, Фра…
Прищурив глаз, Франног коротко взмахнул правой рукой.
Даже сквозь грохот схватки я услышал короткий тупой звук.
Шпажист странно дернул головой, удивленно выпучив глаза. Потом одеревенело шагнул вперед, бессильно опустив руки. Острие клинка царапнуло палубу… Еще шаг, и пират повалился лицом вниз. Из его затылка торчала рукоятка моего кинжала.
– Есть! – восторженно вскрикнул Франног, потрясая костлявым кулаком.
Ого! Старый мудрец, оказывается, натаскан кинжалы бросать! Где научился? Зачем? Я даже присвистнул от удивления.
В это мгновение напарник шпажиста издал горестный вопль и метнулся к Франногу.
– Сумасбродный старик! – Я перепрыгнул через люк, загораживая челнок своим телом.
Глупый поступок, но изредка я на такие способен – это в случае, когда Ктулху моего страха на какое-то время отлучается справить большую и малую нужды. В Р’льехе у него маленький деревенский сортир с окошечком в форме сердца.
Вовремя! Палаш ударил о мою кольчугу и высек сноп искр, со скрежетом уходя вниз…
Я торопливо подсек клинок и, действуя исключительно по наитию, врезал
Я спокойно заколол его в горло и отпихнул сапогом. Меркхар провалился в мою каюту, загремел по ступенькам, затем послышался всплеск – это пират угодил в лужу вина.
– Молодчага, мастер Ков! – проблеял Франног. – Ловко ты его, в натуре, завалил, лося-то этого! Ухайдакал враз!
– Чего-чего? – опешил я. Старый аскет вдруг заговорил, как портовый жулик. Головку ему напекло, или как? Стряхнув с бровей капли пота, я обернулся к Франногу, но тот вдруг истошно завопил и ткнул рукой куда-то за мою спину.
Я развернулся настолько стремительно, что едва не упал. К глазам метнулась узкая полоса стали – страшная, в алой кровище… «Дранг!» – Я удачно парировал удар; в лицо сыпануло мелкими каплями крови. Меня атаковала высокая и недурно сложенная бабенка.
Брюнетка, стриженная под мальчика, в облегающей, выполненной на заказ вороненой кирасе (такой, что облегает грудь строго по размеру). Высокая, стройная, лет тридцати, м-м-м-м, но не кровь с молоком – поскольку личико бледное. Чем-то похожа на звезду стриптиза Диту фон Тиз, ту тоже хотелось… ну, короче, хотелось и все, несмотря на ее готичные прикиды. Бледная кожа – и чувственный рот с полными губами… И шея нежная, созданная для ласк и поцелуев.
Вы уж простите… из всех талантов, данных Небом человечеству, во мне прижился лишь талант к распутству. Когда я встречаю женщину красивую и сексуальную, во мне пробуждаются инстинкты древние, как мир, и им начхать на мои страхи, на опасности, на все им начхать. Они хотят одного – чтобы я
