жадный! Я лепетать – святой Мака и в таком месте быть добро, но надо понимать, кого везешь! Но он в Уреша – нет, он верить в Шахнар! За это Уреш его карать! – Открыв прихваченный с плота рундук, я поднял волну угольной пыли и выволок кастрюльку, кружку, нож и моток парусины: – Все наследство корабля! Моя честный, чужого не брать! Шкипер тоже плавать мертвый, утоп, я его с собой брать, чтобы закопать земля, за плотом на веревка тянуть. Ой, зря! Зубастый рыба плыть – физитер называться! Ам-ам капитана! Ой, я плакать и убиваться! А святой Мака, – я показал на Франнога, который натурально выпучил глаза от моих речей, – молиться за его душа. Только нога физитер оставил – мы ее в море похоронить! Шкипер иметь на ноге три пальца – еще раньше рыбы отъесть!
Капитан прервал меня скупым жестом:
– Старик болен?
Аргх! Как бы не переиграть: с этого лощеного станется ссадить нас туда же, откуда подобрал, если решит, что мы носители какой-нибудь хвори! Но где же принц?
– Только зуба!
Стерамон двумя пальцами похлопал себя по впалой, чисто выбритой щеке:
– У него болит зуб?
– О да, зуба! Ой, болит! Плохой еда корабля! А вообще не больна, устала: пить, жрать нету… Три дня в море плыть! А моя Сундаго совсем здоровый, только жрать охота! – Я, не раздумывая, снова попытался пробить палубу лбом. – Моя работать за наша проезда! Моя сильный! Благодарю-спасибо, господин!
Я вскочил и сделал вид, что хочу обнять капитана.
Стерамон попятился. Офицеры ухмылялись за его спиной. Со стороны рыжей макушки раздался звук, похожий на сдержанный смешок. Я приподнялся на цыпочки: ну кто же это там? Почему не могу разглядеть? Где принц, едри его коромыслом?
– Моя еще знает песни и танцевать! – Я хлопнул в ладоши. – Фокусы, смешные загадки! Что такое: зеленое, полосатое и квадратное лежит под кроватью… А? Не-ет! Не ночной горшка! Это арбуза! Арбуза! А квадратное – чтобы не выкатилось! Ах-ха-ха-ха-ха!
Капитан осек меня резким жестом:
– Довольно глупостей, Сундаго! Как называлось ваше судно?
– Корабля… – Я наморщил слегка ушибленный лоб, изображая непосильную работу мысли, при этом не забывая удерживать искаженной левую часть лица, – а такие вещи мне легко удавались. – Ы-ы-ы… Иметь звание… Моя не читать, не уметь, но капитан говорить – «Печальный дракона»! Да-да, «Печальный дракона»!
– Парусник?
– Что?
– Вы шли на веслах или под парусами?
– А-а, весла – нет, паруса!
– Сколько мачт?
– Мачта? – Я в великом раздумье растопырил пятерню. – Быть одна, – я показал Стерамону два пальца. – И на носу такой долгий штуковина, шкипера называть… «говенный бушприт»! Это мачта? Нет? Шкипера злой человек, браниться… Уреш его карать!
Со стороны фигуры снова раздался смешок: эдакая смесь презрения и удовольствия, мол – ну-ну, родной, развлеки меня дальше. Не-ет, это не принц – у того светлые, но не рыжие волосы. Впрочем – а вдруг перекрасил?
Стерамон спрятал платок, отступая на шаг.
– Вы не встречали на пути другой селистианский парусник? Две мачты, – он показал мне три пальца, – вот столько вместе с бушпритом. Называется… – он помедлил, – «Выстрел»!
Я не шелохнулся. Краем глаза уловил: кажется, чуть вздрогнул Франног.
– Нет, господина! Вода – пустыня все время! Сперва ветер, потом штиль долго, а потом налетать ураган: бу-ух! Ба-ах! Все погибай кроме нас! А нас выручай милость Уреш! Ой, благодарю-спасибо, господин! Хочу песня в вашу честь!
На лицо Стерамона набежала тень. Его взгляд сместился за мое плечо.
– Боцман! Олуха на бак, выдать мыло, щетку, комплект формы по росту. Затем приставить к работе потяжелей и попроще… Посадить на весла. – Короткий взгляд на меня. – Расплатишься работой. Только учти, мы не скоро попадем в Фалгонар.
– Ой, благодарю-спасибо! Ой, радость-радость! Ой, моя хотеть танец в вашу честь!
– Только без танцев, Сундаго!.. И без песен.
Уреш! Нам удалось проскользнуть! А уж как я опасался длительных расспросов! Да принц и его свита нами даже не заинтересовались! Хо-хо, значит, зряшным оказался Франногов маскарад!
– А старика – немедленно в лазарет! – Нахлобучив шляпу, Стерамон переплел пальцы рук и с хрустом их выгнул. – Я сам его осмотрю. Лейтенант Тиджо,
