– Не сплю… – Я нахмурился, поднял топор. – Отойди. Не дай бог – задену!
– Хмм… боишься задеть? – Варя странно улыбнулась, потом вдруг протянула правую руку и провела указательным пальцем по моей груди: – Твердый… как дерево. Давно занимаешься, да? Ты чемпион ведь? Отец сказал…
– Чемпион, – как можно более холодно бросил я и отодвинул Варю в сторону, осторожно упершись ей в плечо ладонью. – Не мешай, пожалуйста!
Плечо было горячим, и пахло от Вари травяным шампунем, чистым женским потом, а еще – чем-то неуловимым, волнующим душу, трогающим забытые струны.
«Феромоны!» – сказал бы ученый-энтомолог. Самки завлекают самцов, выпуская специальные вещества, вызывающие сексуальное желание.
Нет уж, дорогуша! Твой папа четко выразился по поводу всего такого и всего прочего – иди ищи «Мужчину», а я всего лишь гиперсексуальный парень семнадцати лет от роду, у которого давно не было женщины. И не стоит совать свой чистый пальчик в мою открытую рану.
Я больше не смотрел на девушку. Методично, как автомат, опускал и поднимал топор, складывал дрова в поленницу и думал, думал, думал… пытался нащупать у себя внутри эту самую нить, которая приведет меня к моему персональному демону. Но ничего не выходило. Совсем ничего.
А потом мы обедали. Щи из свежей капусты, котлеты. Варя суетилась у плиты, потом молча ела, глядя в пространство над головой отца. Петр Андреевич тоже молчал, и мне показалось, что между родственниками пробежала черная кошка. Хорошо, если не я был причиной этой размолвки – мне сейчас не до здешних семейных разборок.
– Толя, сейчас ко мне должны прийти два клиента, ты мне поможешь, – бесстрастно бросил Петр Андреевич, отодвигая тарелку.
– Чем могу помочь? – слегка удивился я, насторожившись, как мышь от шороха в углу (вдруг это кот!).
– Мне надо сбить с них спесь, – слегка улыбнулся старик, и Варя удивленно подняла брови:
– Или они с него? Пап, они ведь занимаются у тебя уже полгода!
– Николай в прошлый раз заявил, что полностью готов к любым неожиданностям, – улыбнулся старик. – Вот пусть и покажет, к каким именно он готов. А Толя попробует их проучить. Попробуешь, Толя?
– Попробую… – буркнул я, чувствуя какой-то подвох. Что за клиенты, что за обучение?
– Твоя задача – добраться до охраняемого объекта, нанести ему удар. Кулаком, чем угодно. Главное – коснуться меня. Да, это я буду выступать охраняемым объектом.
– А может – я? – внезапно предложила Варя. – Пусть меня коснется! А то шарахается твой Толя как от прокаженной. Твоя работа, да, пап? Что ты ему про меня наговорил?
– Он должен как следует врезать объекту, – холодно пояснил старик. – Ты хочешь, чтобы он свернул твой красивый носик? А ведь свернет, если я прикажу! Свернешь, Толя?
– Сверну, – буркнул я, отводя взгляд от ложбинки на груди девушки. Похоже, что она вообще не носит под платьем лифчик! И это меня занимало больше всего. Сейчас – больше всего.
– Ну вот! Нет уж, пусть твой носик остается на месте. Кстати, а что у тебя с Вадимом? Вы же вроде как собирались подавать заявление? И что?
– Пап, зачем об этом сейчас?! – Варя встала, шумно бухнула тарелки в мойку, всей своей спиной выражая неудовольствие. – Расстались мы с Вадимом! Он тупой осел! Представляешь, он не знает, что такое «талант»! Считает, что это умение печь блинчики! И, кстати, – ничего, кроме блинчиков, ему не надо! Ну… почти ничего… (она чуть раскраснелась, видимо потому, что в комнате стало жарко). Я должна стоять у плиты, печь блинчики, нянчить детей в промежутках между кормлением и ублажением мужа и… больше ничего! Обо мне вообще речь не идет. Будто я рабыня какая-то! А я вообще-то художница, и хорошая художница, ты сам говорил! И должна все бросить ради него?! Это как?!
– А разве
– Семья, конечно! – не думая, буркнул я. – На кой черт женщине карьера? Чтобы как моя мать на старости лет остаться без мужа, без семьи?
– А ты знаешь, что такое талант? – Варя уничижительно посмотрела на меня, потом на улыбающегося отца, отвернулась.
– Талант – мера веса, денежная единица, ну и способность к чему-нибудь. Мне уточнить вес таланта? Он колебался от двадцати шести килограммов до пятидесяти трех. Сказать, сколько серебряных драхм составляли талант? Что можно было на него купить?
– Толя вообще-то экстерном окончил школу и уже поступил в университет. И скорее всего – тоже окончит его экстерном. Вундеркинд, понимаешь ли! Гений. А не напомнишь, с какого раза ты поступила в художественное училище?
Варя бросила скомканное полотенце для рук и строевым шагом вышла из комнаты. Стало тихо.
– Своенравная девчонка, – задумчиво сказал Белокопытов и тут же, не меняя тона, приказал: – Перемоешь посуду. Потом приходи в зал. Через час придут клиенты – постарайся, чтобы они тебя не сильно помяли, хорошо? Ребята крепкие… не расслабляйся.
«Крепкие ребята» оказались угрюмыми, здоровенными мужиками около тридцати лет или поболе того, вроде тех, что везли меня на бои без правил. Бывшие борцы, это точно. Могучие, широкоплечие, налитые дурной, мясной силой. Как они попали к Белокопытову, какими судьбами – совершенно непонятно. Как я, по блату?
