– Денег хочу, – равнодушно пояснил я. – И много. А надрать задницу этому танцору – в любой момент.
– О как! – радостно удивился Собакин. – Слышал, Игорь?! В любой момент! И сколько же ты хочешь получить за бой?
– А как у вас принято? Сколько я могу получить? Минимум-максимум?
– Хмм… – Собакин задумался. – Вообще-то в каждом случае по-разному. Если бой между двумя интересными, сильными противниками, тогда победитель может получить и несколько десятков тысяч рублей. Обычно – пять, шесть тысяч победитель и пятьсот, тысячу рублей проигравший. Ну как ты в прошлый раз. Так что вполне достойные деньги, если ты сильный боец.
– А я могу ставить на себя? Кто принимает ставки?
– Ставки? Есть люди, что принимают ставки. – Собакин внимательно посмотрел на меня, будто хотел прочитать мысли. – Только если ты поставишь на себя – будет очень плохо. Очень. Узнают те, кому нужно, – и накажут. Все равно узнают – даже если ты поставил через посредника. Нельзя сдавать поединки. Биться нужно честно.
Так вот как погиб Петрович! На него сделали ставки, а он сдал бой? И перед этим сделал ставку против себя? И его вычислили. Кто?
– Я хочу больше денег. Например – сто тысяч. Это возможно?
– Кхе-кхе… – Собакин поперхнулся, откашлялся и помотал головой. – Ну у тебя и запросы! Мальчик, не надорвись! Зачем тебе столько денег?!
– Какая разница? Я разве спрашиваю, зачем
– Вот и все… – Собакин серьезно кивнул и посмотрел на меня, будто только что увидел. – И ты готов ради этих денег на все.
– Готов. – Я не отвел взгляда, и Собакин первый опустил глаза.
– Так сразу не бывает. Вначале – докажи, что ты сильный боец. Иначе никто не сделает большой ставки. А раз не будет большой ставки – с чего тебе платить? Пройди «карусель». Дойдешь до верха – будет тебе хороший, дорогой бой. А пока что ты никто. Ты проигравший. Ты не интересен. Понимаешь?
Понимаю, урод ты мерзкий! – хотелось сказать мне. И денег не надо, дай только добраться до тех, кто там у вас рулит! До исполнителей. И до тех, кто отдал приказ убрать Петровича! До самых главных! Возможно – до тебя.
Но я не сказал этого всего. Конечно.
– Я согласен. За каждый бой… сколько?
– Я же тебе сказал! – Голос Собакина был спокойным, но в его ауре стали проскакивать пурпурные нити. Сердится. Раздражен. Почему?
– Ты получишь пять тысяч при выигрыше и тысячу при проигрыше. Кстати сказать, у нас скоро новогодняя Арена, послезавтра, так что если ты будешь участвовать – скажи. Прямо сейчас скажи, чтобы мы знали. Но предупрежу, если дашь согласие и вдруг откажешься – пожалеешь. От участия тебя может избавить только смерть или невозможность биться из-за тяжелой болезни. То есть если ты будешь при смерти. Понял?
– Я все понял. Я согласен. Только я хочу приехать на место на своей машине. Я могу это сделать? Не хочу ехать с вашими мордоворотами.
– У тебя своя машина? – Мне показалось, что Собакин удивился и даже озадачился. – Впрочем, почему нет? Запоминай адрес. (Он продиктовал.) Запомнил? Ага. Ты там уже был. Скажешь, что приехал ко мне. Какая машина? Номер? Ага, понятно. Все, послезавтра в девять утра, и без опозданий.
– Могу узнать про количество бойцов, про условия «карусели»?
– А что тут узнавать? Количество пока не ясно, узнаешь на месте. Обычно штук тридцать, но в этот раз будет больше. Человек пятьдесят, не меньше. Призы хороши. Ты думаешь, каждый раз по пять штук за победу дают? Ошибаешься. Обычно – две-три тысячи. В этот раз может быть и больше пяти тысяч рублей – посмотрим по количеству участников. Побьешь всех – может, и заработаешь свои сто тысяч, почему бы и нет?
– Игорь тоже участвует? – Я покосился на помощника Собакина, и тренер осклабился:
– Боишься? Правильно боишься. Его ты не побьешь, хотя и думаешь, что можешь. Нет, не будет. Но будут участвовать бойцы не хуже Игоря. Так что не обольщайся. Что касается самой структуры «карусели» – так тут ничего нового. Жребий, и ты выходишь на бой с тем, на кого тебе укажут. Вот и все. Если победишь всех – вот тогда и будем говорить о выгодном бое. Подберем тебе противника, соберем богатых людей – бейся, если хочешь. Но только вот проблема в том, что ты вряд ли пройдешь дальше, чем в половине боев. Ты хорош, не спорю, но соберутся лучшие бойцы, не тебе чета.
– Все будет происходить в один день?
– Все в один день, с утра до вечера. Вечером ты, нагруженный деньгами, отправишься домой, счастливый, но слегка усталый! – Собакин хохотнул, но глаза его остались внимательными, серьезными, цепкими. – Повторюсь, не вздумай сдать бой! Не делай ставок! Запрещено! Ну… и все. Шагай. Ждем.
Я кивнул, молча повернулся, пошел на выход. Больше говорить было не о чем. Шаг сделан. Как там говорится? Не знаешь, что делать – делай шаг вперед! Я и сделал. Тридцатое декабря, самый канун Нового года. На следующий день всем уже ни до чего – салатики, гуси, оливье тазиками – все как обычно. Но тридцатого – день гладиаторских боев. День, когда кто-то сложит голову или победит.
Ничего не меняется. Провидение… Бог? – играет человеком. Никогда я не был истово верующим, хотя и плевать в икону никогда бы не стал. Во-первых, потому что для кого-то это святая вещь.
Во-вторых, я все-таки верил, что там, за чертой, что-то, да есть. Какой-то всемирный разум, который правит миром. Вселенной. Так зачем мне портить с ним отношения? Пусть даже он меня и не любит.
