Дракон удивленно и весьма выразительно приподнял брови.
– С чего ты решила, Пенелопа? С тобой счастлив мой сын, а это – главное.
И понимай, как знаешь.
– Устраиваешь. И не хмурься, – ответил Андриан.
Ему не поверить я не могла.
– Что делать с книгой? – поинтересовалась я.
– Коснись рукой обложки, пожелай найти нужное.
Я так и сделала. Правда, заклинание, которое обнаружилось на странице, было написано на непонятном языке.
– Эльфийский, – уверенно сказала мама. – И для того, чтобы его спасти, нужна кровь всех родных братьев. Сможешь их переместить?
Последний вопрос предназначался Снежному принцу. Он кивнул, прикрыл глаза, сосредотачиваясь.
– И всех остальных тоже, – быстро добавила я.
– Погодите, только не надо…
Поздно. Сначала на поляне появились Лилирей и Анабель. И в каком виде! Если считать одеждой одеяло, одно на двоих, то оно только и было. Я покраснела и спрятала лицо на плече мужа. Эльфийская чета не успела опомниться, как рядом с ними разом оказались все мои названые братья. Ларан и Гвен – полураздетые, Сашка и Дира, похоже, до этого вдвоем принимавшие ванну. Наличие стекавшей пены я никак иначе объяснить не могла. Еще одна вспышка – и Сандрия со Скэном, раскрасневшиеся, но в пижамах, стоят напротив. Видимо, их не в самый разгар любовных забав Снежный принц вытащил.
Чаролик появился с мечом в руках в разодранной рубашке, весь покрытый пылью. И откуда он такой красивый? Собой пол в подвале подметал? Гарзанел выглядел не лучше: одет в какой-то черный, подозрительно дымящийся балахон.
За ним на поляне материализовались директор Ранас с пером и бумагой в руке, дроу Айрис и дракон Светозар с мечами. Наверняка тренировались. А вот профессор Радомир, страстно целующий профессора Миранду, вызвал всеобщий шок. У гостей, выдернутых ночью из постелей, и так слов не находилось, а сейчас они только могли синхронно открывать рты, как рыбы.
Последним на поляне появился профессор Рин, одетый в преподавательскую форму – темный костюм и плащ. Он оглядел поляну, неожиданно побледнел…
– Лира… – Мгновение – и профессор, отбросив плащ, оказался рядом с моей мамой.
Я моргнула, потрясла головой. Это он мою маму Лирой назвал? Они знакомы?
Эльф стоял перед ней в нескольких шагах, протягивая руки. У мамы по щекам текли слезы, но глаза сияли и казались такими счастливыми, что я растерялась. Никогда ее такой не видела! Она нерешительно улыбнулась и тоже протянула навстречу руки. Профессор Рин крепко-крепко стиснул ее в объятьях, а затем стал покрывать поцелуями лицо.
Это что, у моей матери роман с профессором Рином? О-фи-геть. Хорошо, что я сидела. Честно.
– Лира, Лира, Лира, – шептал он ее имя, ни на мгновение не останавливаясь и продолжая целовать.
Эльф настолько увлекся, что не обращал внимания на то, что творилось вокруг. Впрочем, мы, замершие истуканами, ему были неинтересны.
– Элорис драхт! – менее поэтично, но более честно выразился Диамант, садясь возле костра.
– Миранда, наколдуешь нам одежду? – спросил Лилирей.
Моя преподавательница по написанию заклинаний покраснела, как дикая ягода, кивнула. Я перевела взгляд с эльфов на маму. Она вовсю целовалась с профессором Рином. Признаться, я почувствовала себя весьма неловко, растерянно оглянулась.
Гости одевались, рассаживались возле костра, поглядывали в сторону самозабвенно целующейся парочки.
– Лира, – как-то совсем блаженно прошептал профессор Рин, отрываясь на секунду, – а где наша дочь?
Я моргнула, поймала затуманенный мамин взгляд. У меня есть сестра? Сногсшибательные новости!
– Пенелопа, – прошептал Снежный принц, – какая сестра? Ты – их единственный ребенок.
Я моргнула, посмотрела на профессора Рина, он – на меня. И оба мы, готова поспорить, выглядели так, словно нас приложило кирпичом. Отец посмотрел на маму.
– Она же всегда была рядом, Лира. Почему же ты…
– Прости меня, – прошептала она. – Если бы у Кары возникло подозрение, что Пенелопа – наша дочь, то она бы и с тобой расправилась.
Повисла долгая тишина. Профессор Рин закрыл глаза. И у меня создалось ощущение, что он досчитал до десяти, прежде чем открыть их снова. Мама всхлипнула. Эльф вздохнул и прижал ее к себе. Видимо, и вправду любит, раз сразу же простил. Родители повернулись ко мне.
– Можно тебя обнять, Пенелопа? – спросил отец.
Я заторможенно кивнула. У меня никак в голове не укладывалось, что профессор Рин – мой папа. Мы даже особо не похожи. Ни внешностью, ни талантами, ни характерами. Я, наверное, в мать пошла. Прижалась к нему и вздохнула.
