почувствовал – действительно, сейчас. Но до вертолета, полуразвалившегося от времени и коррозии, было уже рукой подать. Вот он, лежит на земле, без винта, колес и хвостовой части, словно дохлый кит на берегу океана, объеденный крысами и собаками. Значит, добрались. Значит, можно остановиться, обернуться и почувствовать, как ты задубел внутри своего костюма, внутреннее охлаждение которого работает в максимальном режиме, спасая разгоряченное тело от перегрева.
Но там, откуда они так спешно убегали, не было ничего необычного. Та же прерывистая линия полуразрушенного забора, те же крыши цехов и огромные кауперы, возвышающиеся над ними, та же составная труба на крыше главного корпуса, похожая на позвоночник доисторического ящера, лишенный головы.
«Может, зря бежали? – промелькнуло в голове Шухарта. – Может, действительно, стоило разворотить тот контейнер с артефактами, такая валюта везде пригодится…»
И тут седьмой корпус озарился призрачным синим светом. Изнутри него полыхнуло, будто там беззвучно взорвалось что-то, залившее синевой этой все пространство вокруг здания. На мгновение словно оказалось оно внутри ультрамаринового купола, по которому пробегали зигзагообразные волны. Длилось это мгновение от силы. А потом купол лопнул, осел вниз вместе с молниями своими, и побежала от седьмого корпуса во все стороны по земле волна синевы. И там, где пробегала она, съеживались и чернели кусты, мгновенно обугливались деревья, и крошились бетонные столбы старой линии электропередачи, проседая вниз и падая на землю, рассыпаясь клубами серо-синей пыли.
«Везде эта синь, – думал Шухарт, глядя, как медленно и неотвратимо приближается к ним смертоносная волна. – Везде она. “Ведьмин студень” ею полыхает. Внутри “полной пустышки” синяя начинка меж медными дисками переливается. И сейчас ею же по нам долбанули из иномирья, зачистили территорию от тех, кто посмел поднять руку на высший разум, точно знающий, что можно делать, а что нельзя».
Правда, не удалась зачистка. Чем ближе к сталкерам подползала волна, тем медленнее она двигалась. И, не дотянувшись буквально футов десять до вертолета, возле которого они стояли, остановилась. Дернулась, словно в последнем усилии – и понеслась назад, к зданию таинственного седьмого корпуса, схлопываясь обратно и оставляя после себя огромный участок черной, выжженной пустыни.
– Пронесло, – выдохнул Цмыг.
– Тебя? – поинтересовался Снайпер с изрядным акцентом.
– Да нет, смерть мимо прошла.
– Это ты его благодари, – кивнул русский на Шухарта. – Если б не его «чуйка», всех бы нас той синевой накрыло.
– И отблагодарю! – с вызовом бросил Карлик. Сунул руку в рюкзак и, выдернув оттуда что-то увесистое, бережно завернутое в тряпку (и когда успел завернуть?), протянул Рэдрику.
– Бери, – выдохнул он. – Вы бы, волчары, может и ушли, а меня б точно этой синью спалило. Так что это теперь твое.
Не до красивых книжных сцен было Шухарту, и не до габаритных презентов, но чисто из любопытства взял он протянутое, развернул…
Это была «малая пустышка», напоминающая галлоновый стеклянный кувшин, сделанный на заказ, из которого старуха Розалия в «Боржче» разливает пиво. Только что ручки не было, да между медными дисками переливалась не янтарная пенистая жидкость, а синяя начинка, тягучая, словно густой сироп.
«“Полная пустышка”, – как-то отстраненно, даже равнодушно подумал Шухарт. – Такая же, как та, за которую Кирилл Панов жизнью заплатил, только поменьше. А ведь если вдуматься, нонсенс получается. “Пустышка” – и вдруг полная. Прямо как наши жизни, до краев залитые хрен пойми чем».
– Я ее не из контейнера вытащил, а прям из задницы подбитой «галоши», той, что поближе валялась, – с гордостью пояснил Карлик. – Она там внутри поблескивала, рядом с парой пустых…
– Контейнер с топливом для их транспорта? – пробормотал Снайпер. – Очень может быть… Потому и «шевелящийся магнит» удерживает внутри себя, так же, как и эту синеву…
– Пока у себя подержи ее, – проговорил Шухарт, протягивая обратно «пустышку». – Идти надо, причем как можно быстрее.
– Это правильно, – заметил Эдвард. – После обработки вражеских позиций тяжелой артиллерией обычно бывает массированная атака.
– Это вы о чем? – недоумевая, поинтересовался Цмыг, пряча отливающую синевой «пустышку» обратно в рюкзак.
Ему никто не ответил. Шухарт повернулся и пошел в том же темпе по направлению к главному корпусу Института, до которого было уже рукой подать. Следом так же молча потянулись остальные. Что-то подсказывало Рэду: счет вновь шел на минуты. И даже не в их четверке дело. Просто если промедлить, погибнут многие. Не только ученые и военные, не только те, кто заперт сейчас в институтских лабораториях. Все жители Хармонта окажутся в опасности, все те, кого Шухарт знал с детства. Знакомые и не очень, друзья, которых было не много, враги, которых больше, чем хотелось бы, и остальные… Все те, кто точно ни в чем не виноват, кроме того, что вовремя не эмигрировали из города. Простые люди, дети, женщины, старики, кто в любых войнах погибают как бы между делом, о которых потом никто кроме близких и не вспомнит. И ради того, чтобы такого не случилось, стоило рискнуть тем, что Рэд не особо и ценил в последнее время – собственной жизнью.
Он уже видел, что на институтском дворе, нацелив стальные хоботы в Зону, торчат два «Абрамса», смахивающие на гигантских стальных черепах. Никогда такого не было, чтоб их вплотную к Зоне подгоняли с того времени, как на «танковом поле» случилось страшное. Шухарт аж сплюнул от досады.
