– Не понял, о чем ты? – буркнул Эдвард.
– Это наш танк, российский, – пояснил Снайпер. – Не знаю, как он попал в Америку, но это экспериментальный Т-010, созданный специально для Зоны.
– Слышал о таком, – кивнул ученый на бегу. – Рассказывали, что в нашей Зоне какие-то психи на такой машине ушли от группировки Всадников и заодно одним выстрелом сожгли пару легких танков, решивших идти на перехват.[9]
Снайпер загадочно усмехнулся, но ничего не сказал – на бегу все-таки лучше не трепаться, а беречь дыхание. К тому же огромный корабль пришельцев вылез из портала почти наполовину. Уже можно было различить длинные орудия, торчащие из него во все стороны, словно иглы ежа. Не корабль, а машина для уничтожения. Странно, что он еще не распылил в труху Институт и его защитников. Хотя, может, до полного выхода в чужой мир стрелять лучами смерти не рекомендовалось? Или же команда гигантского корабля просто не воспринимала всерьез людскую возню – нам тоже по большому счету плевать на муравьев и мелких насекомых, когда мы идем по лесу.
Но Снайперу было достаточно одного взгляда на «полную пустышку» для того, чтобы понять план Эдварда.
Подбежав к танку сбоку, Снайпер грохнул по броне прикладом «Вала».
– Вылезайте, полковник!
Верхний люк танка немедленно открылся. Из него показалась голова Квотерблада. Глаза полковника горели азартным огнем.
– Как мы их, а? – воскликнул он.
– Они нас не хуже, – сказал Эдвард, кивнув на то, что осталось от танков и пехоты. – Минус три машины и половина гвардейцев.
– Могло быть и хуже, – слегка насупился Квотерблад.
– Будет, – кивнул Эдвард на огромный корабль, величественно выползающий из портала между мирами. – Минут через десять. Если мы не поторопимся.
– Вы о чем? – озадаченно спросил полковник. – Боюсь, броню этого крейсера танковая пушка не возьмет…
– Даже пытаться не стоит, – качнул головой Снайпер. – Заметят, что мы еще живы, и кранты нам. Но можно попытаться взять его по-другому.
– Если у вас есть план, то давайте, вываливайте, что там у вас на уме, черт вас побери! – воскликнул Квотерблад, грохнув кулаком по броне.
Снайпер с Эдвардом переглянулись.
– Значит, так, – сказал ученый. – Мы с Цмыгом сейчас выгоняем «галошу» из гаража ППС, закидываем в нее «пустышку» и мчимся к заводу, нам не привыкать. Там по ходу основной выход энергии, центр всей этой пакости. Ты, Снайпер, давай в танк. Выгоняй пинками их наводчика, хоть он и молодец, и садись сам за орудие. Нам нужен будет только один выстрел, и на промах мы не имеем права, потому что второго шанса нам не дадут. Вот только, блин, кто танк поведет… Это ни хрена не учения сейчас будут, тут опытная рука нужна…
– Я поведу, – сказал Квотерблад.
Эдвард с сомнением глянул на полковника, скользнул взглядом по его вискам с проседью.
– Одно дело – командир танка, и совсем другое – простой водитель. К тому же мы задумали довольно опасное дело, и…
– Хочешь сказать, не полковничье? – хмыкнул Квотерблад. – Так вот, сынок, полковник я так… По собственному желанию, можно сказать. А в международную полицию пошел после того, как вывел свою машину с «танкового поля» после той безумной атаки. Брехня это, что все там полегли, просто шумиха в прессе никому не нужна была, и мне лично с самого верха пришел приказ заткнуться. Я один вернулся, понимаешь? Командир, наводчик и заряжающий умерли прямо в танке, оттуда потом достали их трупы. И никто так и не разобрался, отчего они умерли. А я выжил, и после этого бросил армию и пошел в полицию ООН, защищать людей от этого проклятого места.
– Вывел танк из Зоны, без защиты артефактами, – пробормотал Снайпер. – Вы точно годитесь для этого дела, полковник, уж позвольте вас так называть. Короче, за дело.
Шухарт поднял голову. Тихо… Похоже, все турбоплатформы пришельцев уничтожены, лишь по земле медленно ползет гигантская тень их корабля. Так, теперь нужно отвести своих в безопасное место. Черт его знает, где сейчас безопасно, но на земле валяться, ожидая начала апокалипсиса, точно не дело.
Он осторожно приподнялся, стараясь не задеть хрупкие тела, которым, наверно, и без этого пришлось нелегко – научный костюм, конечно, не военный, но тоже весит немало.
Все трое не шевелились. Рэд потянулся было пощупать пульс на шее Мартышки, но его рука замерла на полпути. Ткань перчатки, чувствительная к малейшим изменениям окружающей среды, вполне позволяла нащупать слабые толчки крови по сонной артерии… Но Шухарту вдруг стало страшно. Очень страшно, что он ничего не почувствует. Кто знает, может, и крови-то нет уже в этих телах, может, всё теперь в них по-другому, не так, как у людей… Двойственное чувство, разрывающее душу. С одной стороны, разум понимает, что не люди это уже… И в то же время невыносимо жутко почему-то убедиться в этом, обнаружив отсутствие пульса и тепла под шерсткой дочери. С шерсткой-то свыкся за эти годы, даже умиляться себя научил, вон у меня какая мохнатенькая растет, не такая, как все. А вот когда она меняться начала со временем, когда все незначительное, что было в ней человеческого, посыпалось с нее, как эта самая шерстка во время линьки, вот тогда и пришел страх, который сейчас дал о себе знать с новой силой.
