– Слишком сложно… док, – повторил сталкер, с трудом ворочая языком. – И долго. Как я понимаю… у нас в запасе меньше четверти часа.
– Ну, тогда я пас, – развел руками Пильман. – Больше ничего в голову не приходит. Разве что покидаться в камеры колбами с концентрированной соляной кислотой, но пока я вижу только одну вон на том столе, с надписью маркером «HCl»…
– А я вижу… молоток, – сказал Шухарт. – Вон там.
Действительно, на одном из столов среди инструментов очевидного назначения и не очень лежал никелированный хирургический молоток, довольно массивный с виду.
– И что? – не понял Пильман. – В камеры им будем кидаться?
Вместо ответа Шухарт обвел взглядом помещение, словно хотел убедиться в своих догадках.
– Это… точная копия главной лаборатории Института, – произнес он. – Похоже, одни и те же чертежи использовались… В Институте как-то проводка коротнула… и я как лаборант сопровождал электриков… Короче, от всех камер проводка идет в штробах по стенам… и сходится в одной точке…
– Понятно, – кивнул Снайпер. – Чтоб не морочиться, пробили одно отверстие, и через него протянули все провода от камер к пульту охраны.
Ему уже было значительно лучше – видимо, действие препаратов, которые в него успели закачать, было недолговременным. А может, только начали закачку, как тут Пильман вовремя подоспел. В общем, так или иначе, сил у Снайпера вполне хватило для того, чтобы подойти к столу, натянуть резиновые перчатки, после чего взять молоток и лежащее рядом хирургическое долото для трепанации черепа.
– Где? – спросил стрелок.
– Там, – ткнул пальцем Шухарт в крашеную стену, абсолютно белую и чистую, как совесть ученого, работающего ради науки и прекрасно понимающего, что для достижения результата все средства хороши.
Снайперу понадобилось всего несколько ударов, чтобы раскрошить штукатурку, под которой и вправду обнаружился пучок разноцветных проводов. Снайпер призадумался. Рубить проводку даже в резиновых перчатках дело небезопасное.
– Позвольте, молодой человек, – сказал Пильман.
В его руках была аккумуляторная хирургическая пила, напоминающая шуруповерт, из которой торчала жутковатого вида фреза для трепанации черепов.
– Ручка у нее прорезиненная, что для нашей задумки просто замечательно, – пояснил доктор, примериваясь к пучку толстых проводов. – Думаю, ничем другим с ходу толстую изоляцию не взять. Ну, да поможет нам Великий Атом.
И, нажав на спуск, всадил зажужжавшую пилу в провода.
Фреза моментом разлохматила пучок кабелей, из которых немедленно вылетел сноп искр. Но Пильмана это ничуть не обеспокоило. Он продолжал свое дело моментально почерневшей фрезой с невозмутимостью вивисектора, препарирующего жирного червяка, неизвестного науке.
Через несколько секунд частично сожженная фреза взвизгнула в последний раз, и пила заглохла намертво. Но дело было сделано. Из стены торчали остатки оплавленных проводов, похожих на тело обезглавленной гидры.
– Браво, Валентин, – раздалось из-под потолка. – Спасибо за урок. На будущее и проводке, и видеонаблюдению я уделю особое внимание. Но вряд ли вы что-то выиграли от того, что я теперь не вижу, а только слышу вашу возню. У вас осталось меньше десяти минут до прибытия спецгруппы. Потом я подниму дверь, и вам останется только лечь на пол и не дергаться. В противном случае каждый из вас получит по пятьсот тысяч вольт из стреляющих электрошокеров моей собственной конструкции. Или по пуле для наименее ценных, но наиболее опасных членов вашей группы – думаю, вы понимаете, кого я имею в виду.
– Дверь поднимет, – произнес Пильман, задумчиво глядя на многотонную плиту из броневой стали, перегородившую единственный выход. – Н-да, получить полмегавольта для человеческого организма есть весьма плачевная перспектива. Кратковременное воздействие на него такого напряжения тока это и ожоги хорошие, и паралич долгий и очень болезненный, и сердце может зацепить. Но самое неприятное – эдакий разряд может повредить мозг, что лично для меня будет серьезной трагедией. И уж тем более в моих планах на сегодня скоропостижная смерть не значится.
Снайпер взглянул на маленького ученого с невольным уважением.
– Неплохо, док, – сказал он. – Вы рассуждаете как настоящий сталкер.
– Не знаю, как расценивать ваши слова, – прищурился Пильман. – То ли похвалили, то ли отругали. Но, как бы то ни было, вернемся к сути вопроса. Очевидно, что гермодверь предназначена для защиты от наружных нападений на лабораторию, а не внутренних, из лаборатории – на охрану комплекса. Я категорически не верю, что отсюда существует только один выход. Но для того, чтобы проверить это, нам нужно время, которого у нас нет. Исходя из чего, не могли бы вы вскрыть для меня вон тот силовой шкаф?
Снайпер взвесил в руке молоток, прикидывая на глаз толщину дверцы шкафа, стоящего неподалеку от гермодвери. После чего подошел к шкафу и несколькими ударами вскрыл дверь с надписью «Attention! High voltage! Hazard of electric shock!».[12]
– Неплохо, друг мой, – отметил Пильман, аккуратно беря со стеллажа объемистую колбу с бесцветной жидкостью и надписью «HCl». – Теперь рекомендую зажмуриться и не дышать.
И вытащил из колбы плотно притертую стеклянную пробку.
