«Приговорены к смерти. И это сделал я, скромный калека-писец, который скрывается за фальшивым антуражем из книг, огромных томов и свитков… Паук, черт побери, да, такая вот ирония… Паук в центре паутины обмана». В его душе поднялась горечь. Он сглотнул. Однажды Салазар и его дружки узнают, что у этого паука есть яд.
С поникшими плечами и разрывающимся мочевым пузырем Эремул напряг ноющие руки и покатил кресло вниз по Воронову утесу к гавани и, за неимением лучшего слова, к дому.
ГРАНДИОЗНЫЙ ПОБЕГ
Сделав глубокий вдох, Коул попытался успокоиться. Он бросил беглый взгляд на багровое небо, где из-за толстой полосы облаков едва виднелся раскаленный шар солнца. Наступал рассвет.
«Искупление» пересекло границу Опухоли ранним утром. Заключенных вывели на палубу, как только стало светло. Они насладились завтраком из густой овсянки, сухих орехов и солонины, который запили щедрой порцией свежей воды из бочек, складированных в небольшом хранилище возле бизань- мачты на корме корабля. При строгом нормировании провизии на борту хватит на долгие месяцы.
Накануне вечером он переговорил на палубе с восемью заключенными. Семеро согласились с его планом. Последний промолчал, лишь враждебно посмотрев на Коула, и скользнул взглядом в сторону капитана. Сердце Коула ушло в пятки: он ждал, что парень с прилизанными волосами помчится к Крамеру и все ему выложит. Но тот просто опустил глаза долу и сплюнул на палубу.
Тем не менее. Одиннадцать человек. За исключением инженера Соумана, все остальные, похоже, не растеряются в схватке. Если все пойдет гладко, они уплывут навстречу свободе еще до наступления завтрашнего дня.
В последний раз осмотревшись по сторонам, он встретился взглядом с каждым из участников этого дерзкого заговора. На одних лицах он увидел некоторое беспокойство, на других — возбуждение. Трехпалый самодовольно ухмыльнулся ему. Коул уверенно кивнул своему соучастнику в надежде, что этот жест выразит его железную убежденность в успехе предприятия, которой по некой причине он на самом деле не испытывал.
Выстроившись у поручней, немногочисленный экипаж «Красного приза» ожидал прибытия на борт людей с «Искупления». Маленькая гребная лодка отошла от когга и теперь подпрыгивала на волнах у правого борта тюремного корабля. Сбросили канат, и первая группа людей спустилась в лодку под бдительными взглядами четырех стражников. Шлюпке понадобилась всего лишь пара минут, чтобы пересечь небольшое пространство между судами. Пассажиры поднялись на борт, и гребная лодка развернулась, чтобы забрать вторую партию.
Коула перевезли в третьей и последней группе. Рядом с ним сидел Соуман, его худощавое лицо было мертвенно-бледным, а руки судорожно подергивались от волнения.
Дело вовсе не в том, что у солдат, не сводивших с них глаз, был повод для подозрений. Почти все на двух кораблях испытывали напряжение оттого, что плыли по Опухоли. Заключенные, моряки и стражники в равной степени плохо встретили новость о том, что корабли пересекли границу водного пространства, внушающего страхи. И трюм оказался в тот момент особенно неприятным местом, поскольку одних заключенных вокруг Коула непрерывно тошнило, другие стонали от страха, а Трехпалый ненароком отлил ему на ногу, уворачиваясь от блеванувшего рядом сокамерника.
Коул крепко пожал руку Соумана. Стражник, заметивший его жест, презрительно усмехнулся. Коул в ответ нахмурился, а затем отвернулся и плюнул за борт, как, по его представлению, сделал бы Бродар Кейн.
Он тут же пожалел об этом. Ведь именно из-за этого старого ублюдка он попал в эту переделку. Что еще хуже, у горца до сих пор находилась его собственность от рождения, его драгоценный кинжал. Коул хотел заполучить Проклятие Мага назад. И если придется забрать его у старого варвара силой, да будет так. Именно так он и сделает.
Лодка стукнулась о корпус когга, и Коул поднял свои весла на борт. Старый морской волк Джек вскарабкался по висящему канату, как жилистая обезьяна. Соуман попытался подняться следующим, но соскользнул и шмякнулся назад в лодку, так что она сильно накренилась и всех обдало холодной морской водой. Стражник поднял его на ноги и затряс так, что Коул подумал — у него вылетят зубы.
Он и сам бы не прочь тряхануть его как следует, но Соуман необходим для осуществления плана. Коул испытал облегчение, когда инженер оказался наконец на борту «Красного приза».
— Ты — следующий, — приказал стражник.
Оглядевшись по сторонам, Коул театрально потянулся, чтобы обеспечить себе всеобщее внимание. Затем он взлетел по канату, как акробат. Добравшись до верха, он спрыгнул, приземлившись на палубу плавным кувырком.
Он сразу же пожалел о своей браваде. В опухшем паху вспыхнула дикая боль, а ушибленные ребра страшно заныли. Ему хотелось рухнуть на палубу и дождаться, чтобы боль утихла, но на него смотрели все. Стиснув зубы, он пожал плечами и подошел к остальным пленникам.
— Что это было? — спросил Трехпалый с явным недоумением на безобразном лице.
