Я втянула воздух и выпрямилась. Этот человек махал мне. Он увидел меня.
Прежде, чем я успела ответить - или осознать, что правильней было бы махнуть ему рукой в ответ - мониторы слежения за моим сердцем, давлением и дыханием стали мигать очень ярко, привлекая внимание доктора Джейкобса.
Охранник махнул и дальше пошел со своим напарником, а доктор Джейкобс перевел все свое внимание на монитор показаний, а затем на меня, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию.
Я проигнорировала все его вопросы, отказываясь даже посмотреть на него. Я не расскажу ему эту тайну, зная, что «дедушка Арти» сделает из этого эксперимент. Или средство, которым будет заставлять меня делать то, чего я не хочу.
Но я рассматривала все очень внимательно - каждый шаг охраны, каждую смену. Что я должна была сделать? Это был единственный охранник, который помахал мне рукой. И к моему удивлению, он делал это каждый раз, когда проходил мимо меня. Это не было случайностью. Когда доктор Джейкобс следил за мной более внимательно, охранник становился послушным, как и все остальные.
Теперь, этот охранник шел к разбитой стеклянной стене, целенаправленно ко мне. Он дошел до угла и выбил оставшиеся острые осколки в нижней части окна. Когда осколки упали внутрь, он осторожно наклонился.
- Давай, я знаю, что ты там. - Прошептал он.
Я отступила назад, подальше от своей кровати.
- Ты не должна бояться.
Исходя из моего маленького опыта, это заявление свидетельствовало о том, что я должна бояться. И я боялась. Я не смогла понять из его мыслей ничего, кроме смутного чувства разочарования и беспокойства. Это само по себе было немного страшно. Я привыкла к тому, что могу "слышать" человеческие мысли, даже если не всегда могла их понять…
Я слышала, как его ботинки хрустнули по битому стеклу, когда он сделал шаг.
- Если ты хочешь, чтобы я помог тебе выбраться отсюда, то у нас не так много времени.
Беспокойство в его голосе, наконец, дошло до меня. Он был по-настоящему обеспокоен. Почему? Однозначно, если он будет ждать слишком долго, охранники придут сюда, чтобы помочь ему. Его не нужно было бояться.
Я оставалась на месте, ожидая, что он обратиться за помощью или нападет на меня.
Вместо этого он вздохнул.
- У меня маленькая девочка, не на много старше тебя. Она была больна в течение длительного времени. Она ненавидела находиться в больнице, когда в нее тыкали иголками. Я могу представить, что это означает для тебя. Это не правильно.
Я почувствовала его возмущение, перемешанное с любовью к дочери, с усталостью и беспокойством. Учитывая, как мало я узнала о нем, он был сосредоточен на двух вещах: мой плен и его дочь.
- Я думаю, что смогу вытащить тебя на свободу, если ты доверишься мне, - сказал он.
Я резко поднял голову. Он сказал волшебное слово. Ну, то, которое было волшебным для меня. Прижимая свою руку к груди, я придвинулась ближе к краю кровати и взглянула на него.
- На свободу?
Он медленно кивнул, будто резкое движение могло напугать меня.
- Ты хочешь оказаться на свободе?
Прямой вопрос такого рода, как правило - тестовая проверка. Я задумчиво уставилась на него.
- Доктор Джейкобс будет зол, если я уйду.
Мужчина не отмахнулся от моих слов и не сказал мне, что я неправа. Вместо этого он просто посмотрел на меня.
- А чего бы ты хотела?
Насколько я помню, он был первым, кто задал мне этот вопрос. Обычно, тот, кто был в комнате наблюдений, говорили мне то, что надо сделать. Давали свои команды по внутренней связи.
Но этот человек… он ждал моего ответа в углу комнаты. Ему не было поручено вытащить меня или накричать, чтобы я делала все то, что он скажет. Он спрашивал меня. И только год спустя, я осознала, почему это так сильно поразило меня - мой отец был первым, кто обращался со мной, как с человеком.
Наполовину опасаясь, что это был тщательно продуманный трюк, я встала, мои внутренности дрожали от страха и предвкушения.
- Я хочу уйти. На свободу.
Он протянул мне руку.
- Тогда пошли.
Я помедлила, пытаясь продумать все до конца. Наконец, голос, который кричал на меня ранее, ударил по вискам.
