коротышка вновь нажал на спуск. Бах! Голова второго преступника дернулась, забрызгивая всех кровью. Бах! Третье тело начало валиться на пол.
— Босс! Бо…
Бах! — Крик прервался на полуслове.
Раздался топот ног, и трое оставшихся кинулись к двери, отталкивая друг друга. Бах! Голова одного взорвалась. Бах! Бах! Второй упал на пол, зажимая рану в груди, а третий, вскрикнув, вырвался из окровавленной комнаты, тяжело припадая на простреленную в бедре ногу.
Бах! — На ходу выстрелил толстячок в голову своего раненого подельника, что почти ползком стремился вырваться из этого ада. Тот расслабленно замер, уткнувшись лицом в пол, по которому бежали ручейки крови.
С бесстрастным лицом миновав его, коротышка вышел за дверь. Бах!
— Нет, нет! Пожа…
Бах! — Крик прервался.
Раздались приближающиеся шаги, и секунду спустя в комнату зашел толстячок. Лицо его не выражало никаких чувств, а глаза были безжизненны.
— Освободи меня, — скомандовал ему.
Он направился ко мне, шлепая по лужам крови, но неожиданно прошел мимо — к Сене, который, постанывая и обессиленно свесив голову на грудь, по- прежнему сидел у дальней стены, привязанный к стулу.
Бах! — Его простреленная голова дернулась, стул накренился и, на секунду замерев в шатком равновесии, повалился на пол. Мертвое тело Сени глухо стукнуло при падении, после чего наступила тишина. Коротышка, опустив руку с дымящимся пистолетом, неподвижно замер на месте, стоя спиной ко мне.
Что за… тут только что произошла? Слегка покачиваясь, я висел на веревке, выворачивающей мне руки, и с опаской смотрел на неподвижно замершую фигуру. Это ж маньяк натуральный — Сеню-то он зачем прикончил? И почему не слушается моих приказов? И тут я вспомнил команду, что вложил в его голову перед тем, как все это произошло: «Защити меня, убей всех!» Точно! Ведь о том, чтобы меня слушаться, как и о том, что убивать только врагов, там ничего не было. Выходит, он все правильно сделал. Вот только даже поняв, в чем дело, я почему-то совсем не хотел, чтобы он развернулся, вперившись в меня своим мертвым взглядом. Как вспомню, аж мурашки по коже — зомбак натуральный! Только с пистолетом.
Но освобождаться было надо, так что все же придется добиться его содействия, да и узнать, что случилось и почему Сеня попал в такой переплет, тоже не помешало бы, а свидетель у меня остался лишь один. Вот только надо сначала себя обезопасить, накопив маны и на всякий случай набросив защиту. Да и подлечиться не помешает.
К сожалению, флакона с зельем жизни у меня с собой не было, поэтому, чтобы не истечь кровью из простреленной ноги, пришлось рискнуть и применить магию. Полноценно лечить себя не решился — мало ли что там напортачу, а вот кровь остановить удалось, заодно и обезболив рану. После этого, повисев еще несколько минут, полностью сконцентрировавшись на поглощении и удержании маны, сочившейся из меня, я набросил на себя заклинание защиты и опять сосредоточился на собирании маны. Весьма полезная и эффективная тренировка, а особенно стимулировала мои усилия виднеющаяся неподалеку в мрачной, залитой кровью комнате спина неподвижно замершего человека с пистолетом в руке.
Наконец, накопив столько маны, сколько мог удержать, я рискнул и применил заклинание рабства, вложив все, что сумел набрать, в созданный воображением нужный образ, после чего направил его на неподвижную фигуру. Человек не шевельнулся.
— Брось пистолет, — скомандовал я.
Рука разжалась, и из нее выпало оружие, глухо стукнув о деревянный пол.
— Освободи меня.
Как-то неестественно прямо повернувшись, человек механически зашагал в мою сторону. Подойдя, схватил меня за одежду и дернул, отчего мои вывернутые руки чуть не вырвало из суставов. Вскрикнув, я скомандовал ему отойти. В довольно грубой матерной форме — но тут меня можно понять. Тем не менее он сообразил, что от него требуется, и, отступив на шаг, опять замер в неподвижности. Определенно с башкой у него случилась какая-то беда, к гадалке не ходи.
Следующие несколько минут, отдавая этому полузомби простейшие команды, мне удалось освободиться от вздернувшей меня в воздух веревки. Ключи от наручников были у одного из мертвых громил, но мой помощник без малейшей брезгливости обыскал его насквозь пропитанную кровью одежду и, найдя что нужно, освободил мне руки.
«Он хоть говорить еще может?» — задался я вопросом, задумавшись, как мне из него вытрясти информацию о том, что случилось ранее и как Сеня оказался в веревках. Как выяснилось, говорить он мог, вот только в этом… существе не осталось ни грамма инициативы, да и с сообразительностью были большие проблемы, так что добывать информацию пришлось буквально по крупицам, но все же понять, что произошло, мне удалось.
Сеня позвонил этому коротышке — одному из тех, кого он должен был привести на встречу, — и позвал его к себе. Но тот не мог — у него были какие-то свои дела в этот день. Тогда Сеня заявился к нему домой и стал настойчиво его зазывать, твердя, что это просто необходимо. А когда толстячок вновь отказался, он набросился на него и пытался увлечь с собой силой, твердя, что какому-то «хозяину» необходимо его увидеть. После этого Сеня и оказался в путах. Короткая с ним «беседа» не привела ни к чему, что хоть немного прояснило бы ситуацию, — он лишь продолжал твердить, что ему обязательно надо
