лицо. От сильного удара в голове полыхнула боль, и сознание поплыло, лишая тело координации движений. Старший лейтенант пытался закрываться руками, но один из мутантов вгрызся ему в перчатку, прокусывая руку, а второй вцепился зубами в щеку прямо через резину противогаза. В эту секунду кто- то пришел офицеру на помощь, но было уже поздно. Одному мутанту прострелили голову, и он отвалился, а вот второй, получив пулю, задергался в агонии, не разжимая зубов. Его схватили за ноги и отшвырнули от старшего лейтенанта, и мутант, отлетая, зубами содрал с него противогаз. От неожиданности все замерли.
— Мля… — тихо протянул кто-то.
Старший лейтенант почувствовал, как всё внутри похолодело от ужаса, и беспомощно огляделся. Бой был закончен. КПВТ бронетранспортера выкосил всех мутантов, кто не успел добежать до мертвой зоны, остальных перебили его солдаты и подоспевшие на выручку армейцы. Вторая БМП пришла со склада ГСМ с заляпанными кровью и рваными кишками траками и сейчас стояла недалеко от первой. Обе боевых машины вдалбливали из пулеметов рвущихся из ворот склада мутантов, опасаясь работать из пушек, но атакующих с той стороны оказалось не так много, и их валили прежде, чем те успевали пробежать десяток шагов.
— Отбились? — к стоящим возле старшего лейтенанта людям подошел майор. — Потери есть?
— Двое двухсотых и… — один из бойцов кивнул в его сторону, — и он.
— Твою мать! — раздалось из майорского противогаза. Он увидел сидящего на асфальте старшего лейтенанта, машинально стирающего дождевые капли, смешивающиеся с кровью, текущей из рассеченной брови. — Не повезло тебе, старлей… Жаль… Сержант! Взять старшего лейтенанта на прицел! Огонь не открывать! — Майор обернулся к ближайшему солдату: — Боец! Приведи сюда профессора! Кто-нибудь засёк время?!
Профессор долго охал и ахал, выражая соболезнования, но близко подходить не рискнул.
— Да заткнись ты! — не выдержал старший лейтенант. — И без тебя тошно! Сержант, пристрели меня, когда я дергаться начну. Не хочу выяснять, к какому именно типу зараженных я отношусь!
Профессор умолк, и больше никто не произнес ни слова. Все молча смотрели на старшего лейтенанта, ожидая неизбежного финала. Дождь прекратился, мутанты то ли закончились в ближайшем радиусе, то ли попрятались, запоздало испугавшись боевой техники. Майор выставил наблюдателей, загнав пару бойцов стоять на броне в полный рост, но и они постоянно косились на сидящего старшего лейтенанта, поблескивая на выглянувшем из-за туч солнце окулярами противогазов. Старший лейтенант устало улегся на спину и уставился в небо. Он вдруг понял, что ему плевать. На всё. И даже на то, что с минуты на минуту умирать. Жизнь никогда его особо не радовала, и жалеть о ней серьезных поводов не было, тем более сейчас, когда мир превратился в населенное пожирателями трупов кладбище. Жаль только, что сейчас и его труп сожрет какая-нибудь толпа мутантов…
— Товарищ майор, — тихо произнес сержант. — Уже полчаса прошло… А он ещё живой…
— Точно полчаса? — переспросил майор. — Ты уверен?
— Вообще даже больше, я время засек, когда вы приказали его на мушку взять…
— Старлей! — Полковник сделал шаг вперед. — Слышишь меня? Ты как себя чувствуешь?
— Нормально, — буркнул тот, не поднимаясь. — Как ещё можно чувствовать себя в ожидании смертельной мутации? Офигенно я себя чувствую!
— Не скули! — оборвал его майор. — Профессор, что скажете? Может, эпидемия больше не заразна? Или у него иммунитет, в лучших традициях американских фильмов?
— На первый вариант я бы ставку делать не стал, — ответил учёный, осторожно приближаясь к старшему лейтенанту. — Мы все на это очень надеемся, но проверить это можно только одним способом — кто-то ещё должен снять противогаз!
— Дураков нет, — буркнул майор, невольно поправляя противогаз. — Что насчет иммунитета?
— Необходимо подождать ещё некоторое время! — заявил профессор. — Возможно, у этого молодого человека сопротивляемость организма выше, чем у других, и вирус поражает его не сразу.
— Мы не можем стоять тут вечно! — отрезал майор. — Скоро стемнеет. Старлей! Поднимайся! Живи, пока живется. Сержант, глаз с него не спускай! Когда его скрючит, у тебя будет секунд пятнадцать, не промахнись. А сейчас надо найти место для ночевки. Лезть в склад ГСМ опасно, кто знает, сколько там осталось мутантов. И не понятно, будут ли там ночью крысы…
— Можно в самолет залезть, — предложил старший лейтенант, поднимаясь. — Их тут полно. Кто-то останется внутри брони, остальные запрутся в самолете. Ни мутанты, ни крысы туда не заберутся… — Он посмотрел на разорванный противогаз, валяющийся возле трупа мутанта. — Меня можете запереть в трюме. Только воды оставьте.
Для ночевки выбрали ближайший самолет, и для большей надежности решили обойтись без трапа. К самолету подогнали БТР, и с брони залезли внутрь. Ни мертвецов, ни мутантов в самолете не оказалось, и майор распределил, кому где спать. По паре человек отправили ночевать в боевые машины, остальные закрылись в самолете. Старшего лейтенанта, от которого люди шарахались, словно он уже мутировал и собирался вцепиться всем в горло зубами, заперли в грузовом отсеке. Оружие у него отобрали, дали бутылку воды и фонарь с подсевшими батарейками, особо не рассчитывая увидеть его поутру живым. Оставаться одному в темном грузовом отсеке было, мягко говоря, не по себе, и старший лейтенант полчаса лазал по нему, убеждаясь, что находится здесь действительно один и что все люки и прочие отверстия надежно заперты. Окончательно вымотавшись, он улегся в углу, но ещё долго не
