тут же начало сильно жечь, как будто она только что сжимала рукоять Лунного Меча. Я нетерпеливо рвался в бой, хотя внутренне всё?таки обмирал про себя.
Было врагов человек восемь, большинство – младше меня, но если вместе навалятся – никакое Айкидо не спасёт. Хорошо ещё, что среди них есть пара пацанов из нашей школы, эти знают про мой сегодняшний “подвиг” и ещё десять раз подумают, стоит ли со мной связываться.
Самый рослый из врагов, мой ровесник, а может чуть постарше, держал в руках длинный бельевой шнур, к концу которого за заднюю лапу была привязана кошка. Придурок то подтаскивал кошку поближе к себе, то “отпускал” её, давая ей возможность бежать, остальные соревновались в стрельбе “по движущейся мишени”. Кошка выглядела ухоженной, домашней, я представил на её месте Лапушку, и ненависть к палачам обжигающе ударила в голову. Так, спокойно, спокойно… Главное, ненароком не убить кого?нибудь из них…
Тот, кто держал шнур, явно был главным у них, он распоряжался, отдавал команды уверенным тоном, не допускающим возражений. Ладно, с тебя и начнём.
Левой рукой я перехватил у него верёвку (если кошка убежит вместе с верёвкой, то запутается ещё где?нибудь, лучше бы попытаться отвязать), а правой молча вкатил ему “оплеуху”, “затрещину” наподобие тех, какие только что отрабатывал с Олегом. Не во всю силу вкатил, но от души.
Ого! Ничего себе! Видно всё?таки я немного перестарался. Парня сшибло на землю, он обхватил руками отбитую голову и стал, жалобно подвывая, кататься в пыли.
Жалости к нему я не почувствовал. Что когда бьют – это больно, этот урод знал и без меня, и это знание доставляло ему до сих пор мерзкое удовольствие. Испытай, сволочь, теперь это же на своей шкуре!
Дальше. Только не останавливаться. Этот урод – главный, но он не один. Я вложил отобранный шнур в руку самого маленького мальчишки, лет двенадцати, который был почему?то без рогатки, свирепо рявкнул ему: “Держи!” и ударил ногой в грудь ещё одного говнюка, из тех, что постарше.
Вот это да! Парня так швырнуло спиной на других придурков, что, падая, он сшиб с ног одного из них.
Не останавливаясь, я схватил за шиворот следующего и, с размаху вкрутившись всем телом ему за спину, “сдёрнул” за собой и его, крутанул вокруг себя, стараясь опять направить на других, столкнуть. Получилось! Да ещё как!
Остальные в ужасе уже разбегались в разные стороны. Те, кто упал, в том числе и главарь, тоже торопились подняться и уковылять прочь. На месте оставался только мальчишка, которому я дал держать верёвку с привязанной к ней кошкой.
Убегая, один из пострадавших обернулся и что?то угрожающе крикнул на ходу. Я немного знал его, знал даже его кличку.
— Гнилой, стоять! Стоять, я сказал! Что ты там провякал?! А ну, сюда иди! Быстро, а то горбатым сделаю!
Ничего себе! И голос “командный” прорезался! Да ещё какой! Кто бы подумать мог. И всего то надо было – по морде мне один раз надавать хорошо! Где только Олег раньше был…
Спотыкаясь негнущимися от страха ногами, Гнилой торопливо направился ко мне. Подошёл, уставился круглыми глазами, в которых были обречённость, ужас и бессильная покорность. Ох, как не понравилось мне это! Как напомнило мне выражение лица совсем другого пацана в другом месте…
— Ещё узнаю, что кошек “катуете”, очень буду огорчён. Очень. Огорчён. Понятно? А теперь брысь отсюда, мразь!
Парень, не веря, что так легко отделался, даже в морду ни разу не получил, пару секунд постоял, растерянно глядя на меня, потом торопливо ушёл.
Я обернулся к мальчишке со шнуром и к привязанной кошке. Кошка была перепугана, но вроде бы более–менее цела, не успели ещё искалечить. Как бы отвязать её, чтобы руки не исцарапала?
Исцарапала, конечно. И покусала. Не очень сильно, но крови было довольно много. И убежала, даже спасибо не сказала.
— Спасибо, – вдруг раздалось за спиной. Чертыхнувшись от неожиданности, я обернулся. Мальчишка так и стоял, держа шнур в опущенной руке, и из глаз у него катились слёзы.
— Спасибо тебе, – повторил он тихо.
— За что спасибо?то? – неловко спросил я, – тебе ведь тоже от меня досталось?
— Нет. Меня ты не тронул. Но не в этом дело. Даже если бы ударил, я всё равно спасибо бы тебе сказал. За кошку. За то, что спас. Я тоже хотел заступиться за неё, но было страшно. Хирург, ну тот пацан, которого ты первого ударил, его знаешь, как все боятся? Он… он, – мальчишка запнулся, но потом переглотнул и продолжил, – он говорит, что если кто вякнет против, то затащит его в подвал и сделает “операцию”, такую же, как с кошками. А кошек он… живьём…
Лицо у мальчишки скривилось, губы затряслись, он отвернулся в сторону, слёзы потекли сильнее.
Вот ещё напасть! И что теперь с ним делать, как успокаивать? Не обнимешь же как Светульку, не прижмёшь к себе… Руки все в крови, перепачкаю… Да и как бы это со стороны выглядело? Два обнимающихся пацана на пустой стройплощадке… Его же потом задразнят, уроды эти наверняка далеко не убежали, за нами из?за углов наблюдают.
Пока я стоял и неловко топтался на месте, размышляя, как успокаивать мальчишку, он постепенно перестал плакать сам.
