Она пытается попасть мне в тон и говорить так же сухо и деловито, но с ее голосом это трудно…
Напрашивается встречный вопрос с ее стороны: где «попрыгунчики»? – напрашивается, но не звучит. Словно не интересует их с Плащом эта сторона сделки. Тебя в ФБР научили таким психологическим трюкам при обменах, а, агент Купер?
Вопрос был мысленный и риторический. Ответ прозвучал вслух:
– Пожалуйста, не называй меня так, Петр. Я давно не агент ФБР и давно отказалась от фамилии Купер и даже от имени Марианна. Зови меня просто Мария.
Вот дерьмо, а?! Стоило ожидать после всех ее штучек в Надино, но я привык, что никакому суггестору и никакому телепату в мою голову не залезть, такая уж у Питера Пэна замечательная голова… Думал, и теперь пронесет. Не пронесло… Но кто обещал, что будет легко?
Шлем у меня пристегнут к поясу. Снял я его, чтоб не мешал ментальной связи с Горгоной. Но сейчас потеря этой связи кажется меньшим из зол… Я торопливо нахлобучиваю шлем, напоследок бросив мощный ментальный посыл для госпожи Купер:
«НЕ СМЕЙ ЧИТАТЬ МОИ МЫСЛИ, СУКА!»
– Я не читаю чужие мысли, Петр, – говорит рыжая стерва с легкой обидой. – Это по меньшей мере нетактично. Я лишь отвечаю на мысленные обращения ко мне.
И вот тогда я начинаю хохотать. Вслух, отнюдь не мысленно. Громко и истерично. Ну да, истерика… Ну да, с Питером Пэном… Но всему же есть предел, массаракш!
Нетактично… Нет, вы слышали: нетактично!!! Это, блин, нетактично, блин!!! По меньшей мере, блин!!! НЕ-ТАК-ТИЧ-НО, блин, блин, блин…
Ну что уставилась? Сошел с ума… С каждым случиться может.
– Хорошо, Петр. Если скажешь, я вообще откажусь от любых ментальных контактов, когда ты рядом.
Обиды в ее голосе ощутимо прибавилось, но эта реплика лишь повышает градус моего веселья. Я скажу – она откажется, ха-ха-ха… А я ей поверю, хи- хи-хи…
Потом – как ушат холодной воды – негромкие слова Жужи. У меня в голове. Под шлемом. Под тремя слоями экранирующей защиты. И пятью слоями защит прочих. Хочется снять шлем и запулить им в туман. Сдерживаюсь. От ударов о стены и от падающих на голову обломков он спасает, проверено. А в разрушающемся городе это более чем актуально.
Жужа телепатирует вот что:
«Она не врет… Она перестала говорить головой… Даже со мной…»
Мелькает подозрение: если эта красивая женщина схлестнется в поединке с моей странной дочкой – то нашему обер-суггестору, то есть Горгоне, лучше отползти в сторонку и не путаться под ногами. Прикинуться ветошью и ждать, чем закончится схватка.
Стараюсь хоть как-то вернуть инициативу, говорю, что «попрыгунчики» у нас, вот они: киваю на металлический ящик с ручкой, стоящий у наших ног. Цепочка от него тянется к браслету на моем левом запястье. Браслет не застегнут, резкое движение руки – и сам свалится, но со стороны этого не видно.
Это носимый сейф, он увесист, но невелик, можно уложить и «Джека», и «Джона», а больше ничего существенного не поместится, ну разве что книжечка с инструкцией по применению артефактов, существуй такая в природе. Этим хранилищем я разжился вчера утром в магазине «Сейфы на Гороховой», там оставалось еще много подобного добра – пустые сейфы, в том числе носимые, искателей удачи не интересуют. Разжился – и сразу же навьючил трофей на Андрея.
Марианна Купер кивает: продолжай, мол. Я предлагаю свою схему обмена, ту, что излагал отцу возле Красного Замка, с тем лишь дополнением, что «попрыгунчики» у нас сейчас в полном комплекте… Схема проста: пункт первый – мы показываем артефакты; пункт второй – они подводят и показывают близняшек, пункт третий…
Пункт третий в принципе мне не интересен. Потому что выполнять его я не собираюсь. Как только девочки окажутся в пределах видимости – а сегодня это метров шестьдесят-семьдесят, – начнутся совсем другие игры…
Однако и Марианна Купер ничуть не интересуется третьим пунктом. И вторым, и первым, и вообще всем, что я говорю. Слушает вполуха в лучшем случае.
Она интересуется Жужей. Не сейфом у ее ног – самой девочкой. Делает к ней шаг, протягивает ладонь к соломенным волосам, заплетенным в нелепые косички…
– Укушу, – мрачно информирует Жужа.
Ладонь застывает. Марианна говорит странное, нелепое, совершенно здесь и сейчас неуместное:
– Хочешь, я научу тебя делать птиц? Они очень красивые.
Ладонь завершает свой путь, касается головенки Жужи. «Кусай!» – мысленно прошу я. А вот так, нечего тут…
Жужа не кусает. Между девочкой и Марианной происходит то, что я видел множество раз, но всегда между своими близняшками, – разговор без слов и жестов.
