способ. Появился бы тут – бодрый, озорной, веселый. Посмеялся бы надо мной. Отогрел, накормил, увез туда, где тепло и безопасно… Где ты, Борька?»
На улице что-то размеренно заскрипело. Потом вдруг грохнула дверь, в проеме обозначилась человеческая фигура.
Степан мысленно усмехнулся. Вот и первые галлюцинации. Сейчас станет тепло, придут волшебные видения, ощущение счастья. Потом – смерть.
Но тепло не стало. Вместо этого прозвучал сиплый усталый голос:
– Эх… глупый-глупый русский…
Второй день небо над Ривой, столицей Хеленгара, было закрыто темными косматыми облаками. Шел нескончаемый дождь, сделавший мир серым и потухшим. Далекие гудки паровозов напоминали грустные крики огромных животных, промокших и замерзших.
А по блестящей мокрой брусчатке у стен дворца, несмотря на дождь, шагали в парадной форме отряды королевской гвардии. Согласно уставу, ежемесячный гвардейский парад могло отменить только одно обстоятельство – война.
Войны сейчас не было. И даже не намечалось. Рослые подтянутые солдаты маршировали сквозь дождь, крепко держа винтовки перед собой.
Геральд-министр Дориан Умбар на правах министра второй статьи занимал второй ряд на трибуне среди лиц, принимающих парад. Он стоял под навесом, глядя через головы седовласых ссутуленных государственных мужей.
Дориан завидовал. Но не этим старцам, к которым обязан был почтительно обращаться «ваше полновластие». Он завидовал гвардейцем. Он сам хотел бы так идти во главе колонны, в лиловом или изумрудном мундире, сквозь дождь, снег, огонь – что угодно.
Он видел себя командиром этой неукротимой сплоченной силы – дворцовой гвардии.
Но увы, чин обязывал его к обратному. Дориану следовало быть добросердечным и внимательным, мягким и почтительным даже к простолюдинам и чужестранцам.
А ему хотелось быть жестким.
– Ваше многовластие, простите за беспокойство… – Дориана тронули за локоть.
Это был Луккидж, исполнительный секретарь Кабинета.
– Что случилось? – сухо спросил Дориан.
– Прошу вас немедленно пройти в Малахитовую залу. Вас высочайше ожидают.
– Сам король? – Дориан невольно выпрямил спину.
– Прошу, следуйте за мной…
Геральд-министр вошел в Малахитовую залу, досадуя, что на его безупречный мундир все-таки попали капли дождя. Тут же зафиксировал взгляд на лице короля – узком и темном, словно высушенная хлебная корка.
– Ваше Всевластие, прибыл согласно высочайшему распоряжению…
– Проходите.
Дориан быстро осмотрел собравшихся. За столом сидели старший военный советник, казначей с двумя помощниками, какой-то чин в железнодорожном мундире. Вице-канцлер Лори занимал место по левую руку от короля.
И был еще один – массивный, усатый, в нелепой пятнистой форме. Начальник пограничного дивизиона, чужестранец со странным именем Попов. Ему-то что здесь надо?..
– Мы ознакомились с вашим донесением о дипломатической экспедиции на плато Эль-Пиро, – заговорил король, не предлагая Дориану сесть. – Вы утверждаете, что вас приняли нелюбезно?
– Нас вообще не приняли, Ваше Всевластие, – четко ответил Дориан, глядя в точку перед собой. – Представители племени кечвегов выслушали меня и ушли. Мы разбили лагерь и сутки ждали, пока их вождь нанесет нам визит, но не дождались.
– Что именно вы предлагали? – поинтересовался казначей.
– Мы ни на букву не отступали от наставлений, данных нам Кабинетом. Предложения были простые и вполне приемлемые. Присягнуть Короне, принять наместников, упразднить отряды самообороны. И продолжать жить и трудиться во славу Хеленгара.
– Не показалось ли кечвегам, что вы хотите ущемить их права?
– Я был весьма деликатен, Ваше Всевластие. Я выражал готовность договариваться, а не притеснять.
– Почему же кечвеги не захотели с вами разговаривать?
– Ваше Всевластие, они дикари! – Дориан твердо посмотрел в лицо короля. – Они понимают лишь язык силы. Я видел их бродячий город, это зрелище отвратительно для любого цивилизованного человека.
– Почему же? – По лицу короля скользнула странная улыбка.
– Представьте себе скопление из нескольких сотен огромных паровых и газовых машин, Ваше Всевластие. Вся эта ржавая куча ползет по древним руинам Пир-Града. Ковши зачерпывают обломки и отправляют их в печи. Тут же, на ходу, выплавляются чушки из неочищенного металла. Среди огня и работающих механизмов бегают их дети. Женщины там носят мужские брюки. Они питаются тем же жиром, которым смазывают свои машины…
Король вдруг тихо рассмеялся, и Дориан с недоумением замолчал.
