В этот момент конь Степана перешел на шаг, затем остановился. Вдруг и вовсе упал на колени, потом завалился на бок.
Степан еле успел откатиться в сторону. Он попробовал сразу встать, но ноги подогнулись, словно резиновые. Почему-то в ушах продолжало свистеть и реветь, словно вокруг бушевал ураган.
Степан увидел Бориса. Его конь тоже остановился. Он совершал какие-то странные беспорядочные движения, будто запутался в невидимой сети. Потом так же упал на колени.
– Боря, что со мной? – пробормотал Степан. – Все крутится, шумит…
– Нормально, держись. Кони дальше не пойдут. Теперь пешком.
– Куда? Я не могу…
– Можешь. Мы в двух шагах от Поющего леса. Они за нами не сунутся, не решатся. А мы… нам как-то надо идти. Соберись, брат. Последний рывок. Мне тоже лихо…
Кое-как Степану удалось встать. Ему было плохо, причем везде – и в голове, и в желудке, и в кончиках пальцев.
– Пошли, – поторопил брат, вешая ему на плечо автомат.
Обнявшись за плечи, они наконец сдвинулись с места. Небо уже было светлым, и Степан смутно различал перед собой Поющий лес – темную сплошную стену из кривых стволов и спутанных стеблей. С каждым шагом было все тяжелее. Словно кто-то навешивал пудовые гири на ноги и плечи.
– Ты… ты точно знаешь, что мы пройдем?
– Не мы первые, Степа. Как-то надо собраться. Кечвеги постоянно тут шастают.
– Но как? Это же… это невозможно.
– Они какие-то травки хитрые перед этим пьют, мозги защищают. Нам бы с тобой тоже подсобила сейчас щепотка кокаина, например… или морфия укол.
– Подожди!
В голове вдруг яркой звездочкой сверкнула спасительная мысль.
– Подожди… – Степан сел на землю, одновременно скидывая рюкзак.
Какое-то время он непослушными пальцами рылся в вещах. Наконец нащупал железную коробочку, оставшуюся после рейда с разведчиками.
– Это обезболивающее. Что скажешь, поможет?
– Промедол? Тут даже для одного маловато. Но все ж лучше, чем ничего.
– Тогда давай пополам. И быстрее, пока у меня башка не лопнула.
– Нет, Степа… – Борька покрутил шприц перед глазами. – Это только мне. Вся доза. А ты, Степа, будешь терпеть. Я тебя потащу, я знаю, куда идти.
– Да делай уже хоть что-нибудь!
Дальнейшие события Степан воспринимал как душный болезненный сон. Он карабкался по каким-то горкам, уворачивался от хлестких веток, пытался встать на ноги, снова падал, полз на четвереньках. А в ухо, словно ржавая отвертка, долбил голос брата: «Держись, Степа… надо идти… не раскисай…»
В глазах что-то мельтешило и двоилось, горячий пот стекал по шее ручьями.
Казалось, прошли часы, а лучше не становилось. Сознание иногда выхватывало какие-то странные картины: блестящие щупальца свисали с деревьев, вяло шевелясь, над низинами поднимался желтый светящийся туман, мелкие колючие листья смотрели прямо в лицо и переговаривались…
– Ну, давай же, Степа! Очнись! На меня посмотри!
Степан вздрогнул всем телом, открыл глаза. Он увидел лицо Бориса – какое-то темное, осунувшееся.
В голове была вязкая пустота. Влажный тяжелый воздух с трудом проходил в легкие, оставляя после себя запах водорослей и плесени.
– Где мы?
– Слава тебе Господи, очухался. Мы пришли, Степа, можно расслабиться. Голова не болит?
– Куда пришли?
– Мы на землях вонгов. Здесь более или менее безопасно.
– Хорошо…
Степан приподнялся, посмотрел вокруг. Они находились у подножия вертикального каменного обрыва, поросшего ползучим кустарником. Землю устилал густой мягкий мох, от него шло тепло. Хотелось зарыться в него, затихнуть и оставаться так долго-долго.
В проплешинах же виднелись коричневые камни – плоские, похожие между собой, словно их выпустили на одном заводе. Степан пригляделся – определенно, они не случайно здесь оказались. Слишком ровно лежали, слишком хорошо были подогнаны друг к другу.
Да и вертикальная стена оказалась не обрывом, а действительно стеной, только очень старой.
– Опять чертовы руины… Хочется уже по нормальной улице пройтись, в кафешке посидеть.
– Степа, не отвлекайся. Нам сейчас главное – поспать. Чтоб мозги проветрить после Поющего леса. Иначе так и будем шататься дураки дураками. Вот
