задала интересующий меня вопрос.
«Нет, конечно! Малыши же не разговаривают!» — воскликнул Дан.
«Еще не рожденные малыши тоже!»
«Мы — особенные! Мне Кир объяснял, но я уже подробностей не помню. Только тихо, а то проснется, опять зудеть начнет! Так вот, первых года два мы сможем воспринимать, слышать, понимать, а говорить начнем только после двух, но сразу четко, без всяких „агу“, „кака“, — немного брезгливо сказал Дан. — А еще мы сможем тебе и папе передавать свои эмоции!» — радостно закончил сын.
«Блаженная тишина», — пронеслось в моих мыслях.
«Я, между прочим, слышал все и могу обидеться!» — вновь ощутила пинок в живот. Пригрозив отдать их с Киром на традиционные народные танцы (тот еще позор для любого мужчины!), я закрыла мысли и пошла одеваться.
— Кузь, а где Алекс? — спросила, когда в спальне мужа обнаружила лишь кота, что растянулся поперек кровати.
— Не знаю, — отмахнулся рыжий, дернув лапкой, и вновь притворился спящим.
— Кузь, Мализара пришла! — крикнула я, чтобы разбудить кота. На самом деле она уже давно у нас, но кот же был не в курсе.
— Аааа! Не пускай ее! Мне надо умыться! Одеться! — Пушистик подорвался и заметался по кровати. Одеться? Интересно… Оставив усатого, я пошла в гостиную и, погладив Мализару, принялась ждать Алекса.
«Мам, а когда мы папу простим?» — тихо спросил Кир.
«Скоро, — пообещала детям, — но немного помучаем».
«Это мы можем!» — не без самодовольства заявил Дан.
«Нет, давайте без самодеятельности — я сама!» — безапелляционно сказала им.
Спустя два часа я перелистала три книги, сходила к Саре, чтобы узнать, не видела ли она Алекса, и довела Кузьму до бешенства, нервно барабаня пальцами по столу.
— Ну где он может быть? — заломив руки, спрашивала я сама себя. Его не было уже два часа, а в голову лезли дурные мысли. Он же ранен! Поисковик вернулся ни с чем! Резерв на нуле! Что с ним будет?! Последний вопрос я озвучила вслух.
— Да что с ним будет? — отмахнулся Кузя. — Он уже большой дядька, в обиду себя не даст.
Умом я это понимала, но все равно переживала, нервно расхаживая по комнате.
— Алекс! — повисла на шее супруга, когда открылась дверь.
— Вот видишь, истеричка! — сказал Кузя, после чего послышалось какое-то шуршание и чавканье. — Не люблю с повидлом, но раз нет ничего лучше, то… — и вновь чавканье.
— Уйди, оглоед! Это не тебе! — опомнился Алекс, а я поспешила отойти и опустить глаза. Было стыдно за секундный порыв.
— Обижают сиротинушку! — взвизгнул кот, вцепившись в булочку. Алекс махнул на это рукой, а кот поспешил разделить добычу с Мализарой.
— Алекс, где ты был? — грозно спросила, нахмурившись.
— Отдавал приказания по поводу замка, потом был в отряде воинов, узнавал о потерях, — принялся перечислять супруг, решив, что меня действительно интересуют подробности.
— А ты не мог предупредить? Написать записку? Я боялась… — было неожиданно больно высказывать свои опасения. Можно сослаться на гормональный всплеск, вызванный беременностью, но он лишь увеличил естественные чувства. Я боялась его потерять. Боялась, что, закрыв дверь, он может вновь не вернуться.
— Прости, я не подумал, — тихо сказал Алекс, а Дан толкнул меня, поддерживая отца. Тихо охнув, я схватилась за живот.
Вообще складывалось впечатление, что мнение близнецов разделилось — Дан принял сторону отца, а Кир мою. Этак они скоро бои будут устраивать. Неее, мне такого счастья не нужно.
— Что? — Алекс тут же кинулся ко мне. — Болит? Где?
— Ребенок пихнул, — сказала я, смущенно улыбнувшись.
— Можно? — спросил муж, его взгляд был полон неуверенности. Похоже, супруг смущался, проявляя нежность. Ничего, он привыкнет, просто нужно ему немного помочь.
— Да, — разрешила я.
Алекс обнял меня сзади, просунул руки под тунику, в которую облачилась еще утром. Руки были теплыми, хотя, наверное, даже если бы они оказались холодными, я бы не заметила, столь желанными были эти прикосновения. Безграничная нежность и любовь — все, что он хотел передать мне и детям. Дети, что едва не замурлыкали вместе со мной от удовольствия, мгновенно успокоились, забыв о споре. А через пару минут я тихонько их позвала и с удивлением обнаружила, что они уснули. Им не хватало отцовской любви! Алекс легонько поцеловал меня в макушку, а я высвободилась, разрушив эту минутку нежности.
