не наорать, и вновь заставил ее замолчать. Пришлось даже бокал отобрать, чтобы девушка не усугубила ситуацию. Элли замолчала, но ненадолго. Когда она вновь потянулась за бокалом, ненароком облизала губы. Это невинное движение вызвало волну эмоций, спровоцировав жар в напряженном паху. Она сама не знает, что творит! Я едва сдерживался, чтобы не впиться в ее пухлые губы. Казалось, именно они заняли все мое внимание. Это раздражало. Хотеть женщину и не иметь возможности овладеть ею было невыносимо и странно, ведь никогда мои эмоции не брали верх над головой. Еще ни разу за сотни лет я не желал женщины так сильно. Может, стоит найти к ней подход хотя бы для того, чтобы удовлетворить физические потребности? Ведь если ее голова будет занята иными мыслями, она перестанет пытаться досадить мне? Над этим стоило подумать…
Кажется, моя жена не понимает, что выводить меня из себя — плохая идея. Элли с демонстративным спокойствием несла весь ужин полную чушь, играя для публики роль пушистой овечки. И, что главное, публика верила каждому ее слову!
— Ты нарвалась, девчонка! — Слова вырвались из меня с поистине звериным рыком. Я схватил свою женушку и понес наверх. Молниеносно влетев в комнату, бросил ее на кровать и начал снимать рубашку. — Сейчас мы проверим мою потенцию, которую ты так нахваливала!
— Да я тебе имидж улучшала! Тебя же еще больше бояться будут! — лепетала Элли, объясняя свое безобразное поведение.
— Меня не боятся! Меня уважают! — рявкнул, отшвырнув рубашку. Элли что-то бормотала, что — я не слушал. Перед глазами будто пелена стояла. Страсти и злости. И желания показать, кто тут главный, пусть и таким первобытным способом.
Накрыв ее тело своим, я впился в ее губы поцелуем, грубо исследуя рот, ожидая, пока она покорится. Руки в нетерпении пробежались по шнуровке и сжали упругую ягодицу.
Штаны стали невероятно тесными, но я пока не спешил их снимать. Это была последняя преграда, которая хоть немного сдерживала меня, позволяя сохранить остатки здравого ума, не затуманенного страстью.
Девушка сначала пыталась вырваться, но ее попытки были все слабее, пока не прекратились вовсе.
Это оказалось небольшой победой над маленькой женщиной. Столь юной и столь сексуальной, пусть даже она еще не осознавала этого. Ею хотелось обладать, ставя отметины страсти, клеймя своими поцелуями, чтобы никто иной не покусился на ее тело. Тихий вскрик вернул меня к реальности. То, с каким недоверием, смешанным со страхом, она смотрела на меня, заставило почувствовать себя чудовищем. Я. Только что. Едва. Не. Изнасиловал. Собственную. Жену.
Никогда за свой долгий век мне не приходилось принуждать женщину к близости. Никогда мне не было так трудно сдержаться.
Элли смотрела на меня с опаской, но ничего не говорила. Устыдившись того, что я едва не сотворил, быстро ушел к себе.
Осознание того, с каким ужасом она на меня смотрела, неприятно поразило. Не хотелось прибегать к насилию, а осознание того, что собственная жена меня боится, хоть и пытается это скрыть, было неожиданным и неприятным.
Но разве это не то, чего я добивался? Разве не этого хотел?
Ведь я все сделал ради того, чтобы Элли была в ужасе. И если она еще пыталась храбриться, подначивая, делая все мне назло, то это была лишь попытка побороть страх. Можно себя поздравить. Она все равно видела во мне лишь чудовище.
Холодный душ успокоил тело, но не охладил чувства отвращения к себе из-за содеянного. Не удивлюсь, если жена больше даже разговаривать со мной не будет…
Ночью я ворочался в кровати и не мог уснуть. Сон все никак не шел, а расшалившиеся нервы спелись с расшалившимися гормонами и требовали, чтобы их успокоили.
Поднявшись с кровати, накинул халат и позвал слугу, чтобы тот принес мне вина. Пока мой приказ выполнялся, решил проверить, спит ли жена, и заглянул в ее комнату. Элли спала в моей рубашке, крепко обняв подушку. Пара прядей волос падала на лицо, и руки сами собой потянулись к ней. Может, не такой уж я и бесчувственный? С долей раздражения подавил в себе этот порыв нежности и вернулся в свою спальню.
Подошел к креслу и заметил, что вслед за мной метнулась какая-то тень.
— Выходи уже, шпион, — сказал, усевшись в кресло.
— Заметил все-таки… — обиделся кот, выходя из укрытия. Да уж, такую тушу сложно не заметить. Или он считает себя мистером грация?
— Чего это ты тут бродишь по ночам? — спросил я у него.
— Да просто не спится… — Кузя явно желал уйти от ответа, потому шаркал передней лапой, словно стирал с ковра невидимую пыль.
— Говори, не испытывай мое терпение, — жестче приказал я, чувствуя раздражение.
— Это правда, что ты пытал Элли?! — неожиданно зло накинулся на меня с обвинениями кот. — Я же предупреждал тебя, что сделаю, если ты ее тронешь хотя бы пальцем! — Мордочка кота была такой забавной в момент бешенства, что я рассмеялся. Припомнил наш с Кузей «мужской разговор». Кажется, там самым мягким наказанием было «нагадить в тапки»…
— С чего ты взял, что я ее тронул? — пожал плечами. Это хорошо, что он не пронюхал о недавнем инциденте, а то запал был бы куда
